– Ты новый, парень?
Саймон кивнул.
– А я Камп, здешний хозяин.
– Тогда это нужно отдать вам. – Саймон протянул ему жетон.
Камп не улыбнулся, но морщины вокруг рта немного разгладились.
– Иди в очередь, пока все не кончилось.
Эдгар помахал ему и крикнул:
– Быстрее сюда!
– Эй, нечего лезть без очереди!
– Не приставай к парню. Ведь это его первый рабочий день.
– Я могу стать в конец очереди, – предложил Саймон.
Но Эдгар решительно заявил:
– Нет-нет! Нужно же как-то поздравить тебя с новой жизнью.
– Но только сегодня, – пробормотал тот, что поначалу возражал.
– Ты настоящий джентльмен, – усмехнулся Эдгар.
К счастью, очередь двигалась быстро. Саймон схватил миску и столовый прибор и пошел вдоль длинного стола. Молодые девушки в передниках накладывали рагу из гигантских кастрюль. Движения девушек были автоматическими. Глаза же смотрели в пустоту.
Получив свою порцию, Саймон увидел, что Эдгар и его приятели уже уселись. Тут Эдгар снова поманил его, и Саймон сел за стол. Мужчины рядом с ним вежливо кивнули ему и улыбнулись.
– Спасибо, я не знал, что меня так хорошо примут.
– Мы всегда рады новым лицам, – ответил Эдгар.
– И все мы кое-что знаем друг про друга, – сказал кто-то из мужчин.
– Не думаю, что кому-то будут интересны мои воспоминания, – заметил Саймон.
– Ну уж хуже, чем было с Фредом, просто не бывает. Он как-то раз напился и упал в выгребную яму. От него воняло две недели.
Все, кроме одного – вероятно, несчастного Фреда, – громко засмеялись.
– Нет, я не падал в яму с дерьмом, – отозвался Саймон. – Но я видел кровавые битвы, а это не те воспоминания, которыми хочется делиться.
– Солдат? – спросил кто-то из мужчин. – Тогда рассказывай свои истории. Все интереснее, чем слушать, как Натаниел разглагольствует о том, как подумал, что съел тухлую баранину, а оказалось, что нет.
– Но у нее был очень странный вкус… – сообщил Натаниел. – А потом меня ужас как пучило.
– Пожалуйста, не нужно подробностей! – взмолился Эдгар.
Саймон невольно улыбнулся и стал рассказывать о военной службе, стараясь опускать те детали, которые могли бы выдать его. Некоторые старые солдаты любили приукрашивать свои истории. Изображать себя героями. Но служба в армии ничем не отличалась от любой другой работы, на которой можно смертельно скучать неделями и месяцами; разница лишь в том, что на армейской службе тебя частенько пытаются убить какие-то совершенно незнакомые люди.
Слишком кровавых подробностей Саймон избегал в своем рассказе, но все же слушатели смотрели на него во все глаза, а нетронутая баранина застывала, становясь совсем уж несъедобной.
– Так ты их видел, этих диких зулусов? – спросил Эдгар.
– Они не большие дикари, чем ты или я. И чертовски храбры. Никогда не видел более организованных и более дисциплинированных воинов. Поверь, парень, их армия ничуть не хуже британской.
Он хоронил убитых в Айлендлване и помнил стервятников, круживших над мертвецами, помнил тысячи жужжащих мух и хищников, бродивших по полю… Смрад гниющей плоти держался в его ноздрях много месяцев. Он и сам сражался с зулусами. Но сейчас хотел только одного – съесть свой ужин, безвкусный и жесткий, и не распространяться о прошлом.
Мужчины же вокруг него по-прежнему молчали, обдумывая весьма странную мысль о том, что какая-то армия, особенно не европейская, могла быть не хуже британской.
– Некоторые наши парни вступили в армию или во флот, – сообщил Эдгар после долгой паузы. – Но большинство из тех, кто родился в Тревине, тут и остались, чтобы работать на шахте. Правда, каждый год мы теряем несколько человек, отправляющихся в Лондон или Америку, но… – Он понизил голос. – С тех пор как они перешли с денег на жетоны, никто не может уехать. Нет средств, чтобы купить себе выход отсюда.
– Никогда не думали о профсоюзах? – спросил Саймон.
Все вытаращили на него глаза. Натаниел же громко зашикал и пробормотал:
– Здесь таких слов не говорят, если не хотят, чтобы избили до полусмерти.
– Значит, зряшные усилия, – заключил Саймон.
Эдгар оглядел столовую. Убедившись, что никто не подслушивает, сказал:
– Примерно через год после перехода на жетоны мы пытались. Потребовали, чтобы они снова платили нам деньгами. Мы даже продолжили… забастовку, – прошептал он, покачивая головой. – Но владельцы напустили на нас громил. Здесь такое творилось! Несколько хороших людей погибли. Многие были покалечены.