— Один час отдыха, сэх. А дальше мы до Зигьявика плывём.
— Хорошо, там — за синей будкой, есть несколько столиков и даже зонтов над ними. Если еда нуж…
— Нет, сэх, пищи не нужно нам. Пхосто посидим, поговохим и поплывём — не успел капитан и закончить, как Паурм перебил его. Вонь изо рта собеседника явно раздражала капитана, однако сделать он ничего не может, за исключением замечания.
На мостик вышло порядка 20 человек, среди которых был мелкий лысенький юнга, выделяющийся из толпы огромных мужчин. Все они носили сплошное тряпье, которое и одеждой сложно назвать. В их речи хорошо слышны ругательства, отсутствие хоть какого-то словарного запаса и желание буйствовать.
Позже, Паурм вместе со своей командой забрал двух друзей с собой, а Шадден остался в синей будке наедине с самим собой.
Глава X — Его нет
Старший матрос расспрашивал Глейца и Йеревана о том, за что они провинились, что их отправили на Зигьявик.
— Как это — провинились? — отвечал вопросом на вопрос они оба.
— На Зигьявик отправляются либо гвардейцы, либо в чём-то сильно провинившиеся люди. На гвардейцев вы не похожи, да и забирает их совсем другой корабль, так чем опасны?
Они точно не ожидали такого поворота событий и невероятного обмана. И всё же, такой обман было легко просечь, ибо не станет серьёзный паладин отправлять двух идиотов на роскошный остров. Назад уже не вернуться; конечно, можно покинуть судно и окунуться в ледяную воду вместе с утопившимся капитаном порта, но самоубийство не то, чем хотели заниматься приятели.
Начинал дуть прохладный ветер, усиливающийся с каждой секундой. Паурм дал команду отвести Глейца и Фромгара в одну из кают, пока остальные находящиеся на корабле подготавливали корабль к возможному шторму. И снова странность за странностью: отплыли они только от порта, как вместе с утопленником-капитаном им предстоит встретиться с штормом.
В мелкой каюте, где стояла соответствующего размера кроватка, пахло сладким мёдом. Компактная старая мебель вместе с висящими на стенах портретами бородатых мужчин, которые по всей видимости были покорителями морских глубин, создавали уютную атмосферу, словно и нет никакого острова для заключённых, войны, разрухи, пустоты в живности остального мира.
Только прошло несколько минут, как Глейц отключился, а Йереван отошёл к палубе. Сразу же, как Фромгар оказался на ней, все будто пропали с корабля. Ни капитана, ни юнги, ни матросов. Совершенно странным образом происходящее исчезновение случилось буквально спустя минуту после последнего разговора между Фромгаром и юнгой, который ушёл, не сказав куда.
Взглянув на небо, его глаза прилипли к надвигающимся чёрным тучам с севера. Стояла тишина подобная пустоте; даже лёгкого ветерка не было, как и обыкновенного шума моря. Фромгар тут же напрягся и от безысходности начал кричать:
— Эй? Капитан! Остальные! Экипаж!
В ответ лишь несколько бульканий из воды. Таинственное исчезновение всей команды создавало атмосферу несчастного одинокого конца. Нет смысла кричать, ведь тебя никто не услышит. Твои крики — единственное, что нарушает мёртвую тишину. Не кричи, а прими, что ни на что не способен будучи самой «развитой» цивилизацией. Корабль встал в таком положении, что не стал плыть дальше и встал на одном месте. Фромгар метнулся обратно в каюту. Глейц всё также крепко спал; его храп даже стал сильнее и громче.
Ощущение выпадения из реальности превращалось в знание, ибо кроме пропажи всех участников флота, ещё и природа не даёт никаких признаков жизни. Но что это за бульканья были в воде? Вполне возможно это лишь галлюцинация или подобное ей. Но ужасы понимания своей неспособности в окружении спокойных вод долго не продолжались. Корабль стремительно пошёл ко дну. Он тонул с такой скоростью, словно вода — это усиленное до невозможности болото.
Но только коснулся Фромгар поверхности воды, как спустя мгновение он оказался на старой ржавой скрипучей койке в крохотной комнатке, стены которой были изрезаны и содержали непристойные рисунки. Это напоминало комнату в психоневрологическом диспансере на краю города.
Лицо Йеревана изливалось холодным потом, руки дрожали, а сам он испытывал чувство обморожения. И всё ещё ему было неясно, в реальности ли он или нет. Его спасли? Это был типичный сон?
Внимание Фромгара привлекла изувеченная металлическая дверь с мелким квадратным решётчатым оконцем в середине. Послышался скрежет ключа, настолько резкий и неприятный слуху, что уши словно сами по себе желали истекать кровью. Прогремел грозный мужской голос: