— Проснулся? Отлично, тогда за работу, Ф3-5
— Что? Ф3-5?
— Не строй из себя идиота, вылезай давай, да скорее!
Дверь приоткрылась, а после из неё вылезла лысая голова с забавным шрамом в виде яйца на лбу. Фромгар посмотрел на себя и заметил изменения в одежде. Теперь на нём серое порванное рубище, воняющее сыростью и морепродуктами. Йеревана схватили за руки и повели по длинному коридору с тусклым светом. Оглядывая его, чувствовалась безнадёга и чувство конца. Каждые три метра напротив друг друга стояли такие же железные старые двери с решётчатыми окнами. Конец коридора всё не был виден, от чего ощущение сна увеличивалось.
Спустя несколько минут, тянущихся словно месяцами, вдалеке показался яркий квадрат, освещающий часть коридора без света.
На улице шёл самый разгар дневных работ. Солнце не слишком сильно пекло, лишь слегка давало жару. Рядом с толпой оборванцев разгуливал патлатый надзиратель с строгими прямыми усами и жёлтой кожей. Словно по дисциплине, Фромгар двинулся к толпе, которая что-то копала на земляном участке.
— Ты, возьми лопату из того зелёного сарая — указал надзиратель.
— А вы не знаете случаем, где Андрахил Глейц? У него ещё волосы такие короткие, чуть короче, чем у того мужчины, — Йереван указал на лысого — и борода вполне себе длинная.
Надзиратель стал более хмурым. Если до этого он стоял в обыкновенном настроении, то сейчас агрессия вошла в него. Ударив по лицу молодого заключённого, он сказал:
— Сучок, не трать моё время. Иди за лопатой. Никаких Глейцов у нас нет, че за идиотизм?
Копая землю вместе с остальными, Фромгар размышлял. Куда пропал его близкий товарищ? Как сначала он был рядом, а теперь его вовсе нет? Но мысли эти постоянно перебивали случайные разговоры с заключёнными и криками надзирателя. Лишь под самый вечер его отпустили обратно в каталажку, где времени на размышления стало больше.
Переосмысление длилось до поздней ночи, пока он не отключился от утомления. Его мыслей становилось настолько много, что происходил настоящий перегруз. Андрахила рядом нет ни в коем случае, ведь попутно с работой Йереван обсудил это с другими заключёнными. За это время он успел познакомиться с двумя такими ребятами. Первый это Мигель — тощий бледный молодой парень, попавший на Зигьявик из-за жестокого убийства своей сестры в период войны. Второй это Женёв — тоже худощавый, но уже не бледный, а более светленький; попал на остров за счёт серии грабежей и поддержки крайне радикальных оппозиционеров. В его рту была неприятная картина: зубы, растущие из дёсен. Вместе с ними Фромгар почувствовал себя как в своей тарелке. Он рассказал им о своей жизни, но те мало что поняли. Наверное, они даже и не особо слушали его болтовню.
Нет смысла разбираться в пропаже Глейца. Он пропал, ни один человек не в курсе куда. Его нет на острове, ведь если это местность, подобная тюрьме, то Андрахила точно должны знать. В какой именно момент он исчез так и осталось неясным.
Глава XI — Два месяца
Дни без бывшего товарища шли невыносимо медленно, из-за чего складывалось ощущение, что прошёл месяц, а то и два. При всём этом, Фромгар смирился с исчезновением Глейца. Женёв и Мигель оказались неплохими ребятами, с которыми есть немало вещей, которые можно обсудить. Например, так целыми днями Фромгар общался с Женёвым о Франке Цейне и его недавнем убийстве. Или также бурно он обсуждал с Мигелем насчёт этого острова. Выяснилось, что его лишь недавно объявили «островом для особо опасных провинившихся», до этого это был обыкновенный остров с кучей природных ресурсов. Теперь же, вместо леса здесь стоят лагери с мозолящей глаза архитектурой в виде треснутых стен, отсутствия окон, плоских крыш и ужасное строение зданий внутри.
Распорядок дня не менялся: подъем (для некоторых заключённых индивидуально), общий душ, затем завтрак, работа, обед, работа, ужин, работа, общий душ, отбой. Так повторялось всю следующую неделю. Фромгар не понимал, почему он должен ежедневно копать, сажать, поливать, катить, колоть и рубить. Он ничем не провинился, а даже если так, то никаких документов, подтверждающих это, нет.
Шла середина июня, мало что поменялось. Некоторые заключённые покинули остров на часто прибывающих кораблях. Однако повсюду стали ходить гвардейцы, облеченные в красные плащи и длинные чёрные шлема с прямоугольным узким отверстием в части с глазами. Они носили с собой высоченные копья, которые по размеру были раза в два больше гвардейцев. Теперь на улицах вместо спокойных работ происходила настоящая кровавая баня, по-другому это не описать. Выходя из тюрьмы, всегда замечались постоянные убийства заключенных со стороны гвардейцев. Они безжалостно протыкали их в самую грудь своими копьями, а порой и несколько раз.