В один из таких жестоких дней Фромгар увидел Глейца спустя почти два месяца. Он изрядно похудел, кандалы на его ногах были больше, чем сами ноги в несколько раз. Лицо в следах от лезвия, заросшее волосами и бородой. Андрахил оглядел своего товарища холодным мёртвым взглядом, после чего его увели в карцер неподалёку. Фромгар тут же бросился за ним вслед, да и к тому же у него обед. Только он добежал до двери карцера (это была одна мелкая кабинка, стоящая рядом с основной тюрьмой), как гвардеец пригрозил копьём и пнул Йеревана в колено.
— Мне нужно с ним поговорить! Я знаю его! — сквозь боль сказал Фромгар.
— У тебя ужин по расписанию. Иди пожри, свинья — проворчал гвардеец.
Больше они с Андрахилом не пересекались. На следующий день Фромгара разбудили со словами:
— Собирайте вещи, если они у вас есть. Вам пора домой — по-доброму говорил дежурный. Раньше подобной интонации от него никогда не исходило.
— Мм, а с чего это? — спросонья ответил Фромгар, вытирая глаза.
— Как выяснилось вы ни в чём не виновны. Изучая ваше дело, мы не нашли ни единой проблемы. Нам жаль, что вам пришлось находиться здесь столько времени, но документами занялись лишь спустя месяц.
— О как, — раздраженно сказал Йереван. У него сразу же появилось желание ударить дежурного и сказать всё в лицо, но он лишь смог спросить — а компенсация будет?
— Корабль прибудет за вами через три часа, компенсацией будет шоколадка.
— Шоколадка!? Что за абсурд, меня ежедневно туда-сюда волокли и заставляли батрачить в сраных шахтах.
— Да всё уже, помолчи. Вы представляете угрозу? Возвращайся на фронт, где и подохнешь. Здесь тебе места нет, вояка.
Дежурный моментально удалился, попутно усмехнувшись и хлопнув дверью. На тумбочке лежала большая шоколадка в серебряной обёртке, на которой написано жирным строгим шрифтом: Государь. Из вещей у Фромгара ничего не было, кроме тряпок, которые он носил. У него и до этого кроме обычной одежды мало что имелось. К тому же, все доспехи и меч с щитом остались в той карете, которую он уже никогда не увидит.
Настал момент прибытия корабля к острову. Фромгара никто не стал провожать; ему лишь дали знать, что корабль здесь, при этом даже направление к порту не объяснили. На мачте стоял наблюдатель, махавший рукой, приветствуя единственного пассажира. Это был неплохой корабль, с интересными рисунками и носовой фигурой в виде бородатого воина с щитом и крестом. На парусах изображена эмблема с зелёным глазом на фоне рисунков губ.
Он добрался по лестнице до палубы, где матросы встретили его с дружелюбием и даже мелкими почестями. Фромгар расценивал это как терапия от судьбы после череды неудач и кровавых событий. Корабль двинулся обратно, а тем временем Фромгар уже дремал в каюте. К нему зашёл один из матросов со словами:
— Там на этом Зигьявике такого уродца поймали! Он столько натворил, а об этом даже никто не знал…
— А?
— Ну этот…Глейц де Мон вроде, не особо помню — начал сомневаться бритый мускулистый очкастый матрос.
— Продолжайте, пожалуйста, что там с ним?
— Да он как оказалось последние годы собственных товарищей подставлял на смерть и расстрелял своего командира в одну ночь. Ещё, по-моему, он участвовал в, — тут он замолчал — не помню.
— Господи, что? Он ведь был нормальным человеком, я не могу поверить.
— Ты был с ним знаком!? Вот так дела. Ну теперь знаешь, что он немало плохого натворил. Через месяц его казнят на том же острове. Сочувствую тебе, что так вышло.
Матрос поспешно удалился, схватив за собой блок сигарет, лежащий на одной из бочек рядом с дверью. Фромгар сидел, глядел в крохотное окошко на бескрайние морские пейзажи и в то же время провожал взглядом уходящие вдаль виды острова. В его голове ни коим образом не укладывалось, что его некогда близкий товарищ без всяких грехов оказался ужасной тварью, притворяющаяся хорошей. Значит тогда, когда их знакомство впервые произошло, вероятно он и повлиял на уничтожение всего отряда. Теперь, принимая тяжёлую реальность, нужно продолжать жить и не оглядываться на кошмарный обман. Они провели вместе где-то месяц, остальное время шла тюрьма. Андрахил был важен Фромгару лишь по причине отсутствия кого-то ещё. Когда вокруг опасности, нежелательная погибель, то не на кого надеяться кроме единственной возможной опоры. Дальше будет лучше. Моряки дадут профит для будущей жизни, которую Йереван сам и построит. И снова за своими рассуждениями он заснул, а проснулся лишь на следующее утро. Его разбудил тот же матрос с вопросом: