— Так я могу встретиться с госпожой Элеаной?
— Да, конечно. Она уже вся извелась, ожидая конца нашего разговора, — слегка съехидничала тетушка. — Но я поставила условием, что первыми с вами должна поговорить я, или муж.
— Что ж, я вас понимаю, — протянул Дар.
— Отлично! — Летия потянула за шелковистый шнурок на стене, и через несколько секунд в комнату впорхнула Элеана. Ничуть не стесняясь присутствия тети, он крепко обняла Дара и поцеловала его в губы.
— Дар, милый, я так рада, что у тебя всё хорошо! — от этой непосредственной, искренней радости у Дара защипало в глазах, а Летия по-доброму усмехнулась.
— Ну, что ж, побеседуйте, без меня, только оставайтесь в этой комнате — вне ее на серьезные темы лучше не распространяться. Береженого Церапис бережет! — Летия поднялась, и выплыла из защищенного кабинета.
— Ну, как ты устроился в столице? Тебя уже и не отличить от местного жителя!
— Великолепно устроился! Какие могут быть проблемы, когда есть деньги? — усмехнулся Дар. — А как ты?
— Тоже хорошо. Пока поживу здесь, а через пару месяцев переберусь в общежитие при Академии — буду поступать на подготовительный курс. Там защита — ого! Никакому Хакесу не добраться!
— Ну и отлично! Я пока осматриваюсь… И всё думаю, как бы поучиться магии…
— Да, я говорила о тебе с дядей… Он очень не советовал даже подходить к Академии — там такие средства… может, амулет Хора и выдержит, но рисковать не стоит. И еще дядя одну верную вещь сказал — амулет-то тебя показывает для всех бездольным! Как же ты станешь испытания сдавать — тут же начнется расследование!
— Ах я дурак! Ну сам же об этом должен был подумать!
— Нет, просто ты же еще к делам с магией непривычный… Но дядя предложил тебя сам поучить, частным порядком. Только он хочет, прежде чем давать окончательное согласие, с тобой встретиться…
— Вот это было бы здорово! Заранее передаю ему свою благодарность! Да, так что у Квинта? У него неприятности? Мне твоя тетя сказала, что его только вчера выпустили из казарм.
— Да, — Элеана помрачнела и стиснула подлокотник. — Он сам не понимает, в чем дело. Вроде бы, никаких явных претензий к нему не предъявляют, но допрашивали декаду подряд, по нескольку раз в день. И не только о похищении, бегстве и путешествии — расспрашивали про его родню в Тарсее, про брата на флоте, про то, как часто он общается с отцом, с другими братьями… Меня допрашивали дважды — в присутствии дяди, он, как мой опекун, имеет право на это. Сам Вульпекс допрашивал…
— А это кто?
— Начальник секретной службы императора… Только ты, Дар, об этом не поменьше говори — это не то, чтобы секрет, но не стоит…
— Элеана, я что — ребенок?
— Ой, Дар, прости, я всё забываю, что в твоем мире этих служб тоже хватало…
— Так что же с Квинтом?
— Пока — разрешили выходить в город. Нас навещать. Но дело не закрыто, и новое назначение ему не предлагают… Дядя обещал поспрашивать про него, как о друге семьи, но у него нет права вмешиваться в его дело, в отличие от моего — Квинт ему не родственник, не сотрудник…
— Да уж… Когда Квинт должен получить увольнительную снова?
— Завтра. Приходи к полудню, я надеюсь, что удастся встретиться всем вместе.
— Ну, что же, я тогда пойду — вернусь завтра… До свиданья, Элеана!
— До свидания, Дар!
* * *Полуобнаженный светловолосый мужчина глядел в океанскую даль, стоя на краю утеса, у самого обрыва. Брызги и пена временами долетали его ног. Слева от него был камень, на который он опирался коротким, не длиннее локтя, жезлом, веретенообразной формы. Справа стояло странного вида деревце, с похожей на наконечник пики верхушкой. Неумолчимый прибой рокотал на рифах, внизу. Можно было легко себе представить, что утес плывет в океане, рассекая волны…
Мужчина стоял так уже множество столетий… Люк осторожно положил руку ему на плечо, и, в первое мгновение, ему, как и тысячам его предшественников, почудилось, что он действительно тронул живого человека. Он ощутил подрагивание мускулов, теплую бархатистую кожу… но тут же, под его ладонью снова оказался камень. Диковинный камень — за все века ничего подобного не было найдено ни в Гесперидах, ни в Лакаане…
— Я иду исполнять свой долг, Фалант! Скажи мне что-нибудь, на прощание! — произнес мысленно Люк фразу, подобную которой произносили до него тысячи гесперидцев. Обычай мысленно разговаривать со статуей ушедшего бога, основателя гесперидской колонии и ее учителя, был так же древен, как и сама статуя. Ни в одном документе не сохранилось упоминания ни о времени ее создания, ни об авторе. Ничего величественного не было в этом изваянии. Наоборот, изображенный с невероятным искусством древний бог, выглядел как обычный усталый и даже несколько растерянный человек средних лет и среднего роста. Казалось, он только что подошел к краю утеса, посмотреть на прибой.