— Очень даже возможно. Эти яппи живут во многих местах, и обычно высоко в горах, куда люди с низин не забираются…
Плато полого, но заметно понижалось. Дар уверенно ступал по камням, почти их не ощущая, что вызывало у него некоторое удивление. Украдкой он пощупал свою подошву — она была твердой, словно ороговевшей, что вполне компенсировало отсутствие обуви. Отлично! Одной проблемой меньше. Голода и холода он тоже практически не чувствовал — как видно, прямое поглощение жизненной энергии в какой-то мере заменяло и пищу, и теплую одежду… Дар оглядел быстро темнеющее небо — звезд на нем было мало, в отличие от великолепного блещущего шатра земного неба в горах… И луны нет — сейчас наступит совсем непроглядная темень. Квинт стал спотыкаться, а Дар пустил в ход второе зрение. Элеана взяла Квинта за руку — несмотря на то, что видела она не так, как Дар, она тоже шла вполне уверенно. Квинт был явно не в своей тарелке — он не привык быть беспомощным, а тут его вела девушка, как слепца… Как оказалось, Элеана воспользовалась заклинанием "кошачьего зрения", которое позволяет различать обстановку при самых малейших проблесках света. Квинт пояснил также, что для обычных людей — солдат и стражников, в первую очередь, делают особые амулеты "ночного видения". Элеана виновато призналась, что не умеет изготовить такой — она этому еще не училась…. И в тот миг, когда темнота совсем сгустилась, пространство за вершинами гор неожиданно засветилось переливающимся нежно-жемчужным светом. Дар даже остановился, завороженный этим зрелищем — ему доводилось когда-то наблюдать северное сияние, но это было куда красивее и ярче. Горы загораживали значительную часть неба, ослабляя свет, но и оставшегося более чем хватало, чтобы разогнать ночной мрак.
— Что это? — выдохнул Дар, прежде, чем успел прикусить себе язык.
— Это же Полог богов здесь так отсвечивает, — не понял к счастью его удивления Квинт.
— Ага, — только и ответил Дар, поняв, что ему еще учиться самым обыденным реалиям нового мира, и учиться…
Ночевать среди камней, на ветру, не хотелось, и Дар вызвался на разведку. Он был уверен, что отыщет друзей легко — в магическом плане их ауры он различал издалека, как сполохи костра. Он быстро пошел вперед, выглядывая какое-нибудь укрытие. Нечто вроде тропинки вело в широкую расщелину, вниз, в темноту. Дар прошел еще немного, и перед ним объявилась неглубокая пещерка, скорее — просто впадина между валунами. Несколько валунов помельче образовывали барьер у ее входа — слабая, но единственная защита от непогоды. Между валунами были насыпаны мелкие камни, похоже — искусственно, так что получилось нечто вроде небольшой баррикады. Самое же приятное было то, что в пещерке было немного сухого лишайника — готовое топливо для костра. Дар быстро вернулся — спутники отстали ненамного, и через несколько минут они сидели, тесно прижавшись друг к другу, возле крохотного костерка, который Элеана зажгла одним небрежным щелчком пальцев. Зажатая между двумя мужчинами, она снова выглядела осунувшейся и несчастной.
— Ну вот, — счел нужным подбодрить друзей Дар, — Половину дела мы сделали — выбрались из лап некроманта живыми и невредимыми. По-моему — это уже немало. Сегодня придется перетерпеть, а завтра мы с Квинтом поохотимся — раз здесь когда-то жили люди, значит и дичь найдется наверняка. Не друг друга же они жрали…
Шутка вышла невеселой. Костер быстро прогорел и погас. По-прежнему тесно прижавшись, чтобы сохранить остатки тепла, полусидя, они задремали. Дар держал свой стреломет на коленях, сквозь дремоту он просматривал вторым зрением подходы к пещере. Но, ни человек, ни зверь их не потревожили…
* * *В это утро Левон, вопреки заведенному десятилетиями порядку, не пошел, как обычно, в кузницу. Он умылся, надел чистую рубаху, которую носил на праздники, и нацепил эмблему цехового мастера, символ покровителя-Кнума — бляху с молотом. Однако за столом, во время семейного завтрака, царило отнюдь не праздничное настроение. Левону предстояло сегодня идти в суд — по поводу долга Мумию, владельцу ссудного банка квартала кузнечных дел мастеров. Долг остался невыплаченным — дела у кузнеца шли плохо. Конечно же, вовсе не от лени или неумения — изделия Левона славились в кузнечном цехе Вольсинии. Да и старший его сын и помощник Урий уже догнал мастерством отца. Но состоянию дел это мало помогало… Изделия ремесленников последние годы расходились плохо. Частная фабрика патриция Лентулла разоряла кузнецов. Что толку, что лемех плуга, откованный Левоном, украшенный гравировкой, с наговором от прадедов, мог служить трем поколениям крестьянской семьи, оставаясь острым и блестящим. Фабричный лемех, грубоватый, безликий, портился через десяток лет, но продавался втрое дешевле. А мог бы быть дешевле и вчетверо — и тогда бы Лентулл не остался внакладе. Хороший же металл, амулеты от жрецов Кнума, качественная работа обходились цеховым кузнецам в копеечку. Вот и редели кузнечные ряды — кто устраивался наемным рабочим на фабрику, кто просто прикрывал дело и съезжал неизвестно куда. Левон пока держался, старался перейти на изделия, которые фабрика еще не освоила. Но трудный год заставил его влезть в долги. Левон переживал от своей беспомощности — его умелые трудовые руки оказывались ненужными… Если суд не даст отсрочку — кузню продадут за долги. Сын Урий не сможет унаследовать дела отца, как это велось в их роду уже неведомо сколько поколений. Урий и так уже засиделся в подмастерьях — давно пора было ему сдать цеховой экзамен и открывать свое дело, жениться, заводить Левону внуков. Жаль, что жена Левона их не увидит — умерла она, уже пять лет как, в год, когда твари Отступников принесли в город Оранжевый Мор. И дочку Эвтику пора замуж выдавать, а приданого нет. Есть, правда, еще младший сын — Пилад, он учился на старших курсах имперской школы чиновников в столице, совсем недавно закончил. Левон давно уже не мог послать сыну ни динария — тому приходилось как-то перебиваться самому…