Джилл задумалась и наморщила лоб. Ее квартира не подходит, квартира Бена — тоже. Бен собирался отвезти Смита к Джаблу Харшоу. Но она не знает ни самого Харшоу, ни его адреса. Бен говорил, он живет где-то в Поконосе. Придется искать: больше деваться им некуда.
— Почему ты несчастлив, брат?
Джилл вздрогнула и взглянула на Смита. Бедное дитя и не подозревает, как все плохо. Она попыталась оценить ситуацию с его точки зрения. Хоть это ей и не удалось, она поняла, что он не понимает, что им нужно бежать… От кого? От полиции? От больничного начальства?… Она не знала, что совершила, какие законы преступила; Джилл полагала, что всего лишь противопоставила себя большим людям, боссам.
Как объяснить Человеку с Марса, против кого они восстали, если она и сама этого не знает? Есть ли на Марсе полиция? С ним говорить — все равно что кричать в водосточную трубу!
А есть ли на Марсе водосточные трубы? Или дождь?
— Не обращай внимания, — ответила ему Джилл. — Самое главное — делай, как я говорю.
— Да.
Безграничное согласие, вечное «да». Джилл вдруг почувствовала, что он выпрыгнет из окна, если она его об этом попросит. Она была права — он бы выпрыгнул и наслаждался каждой секундой падения с двадцатого этажа, и удар, и смерть принял бы без удивления и протеста. Смит не понял бы, что это смерть; в нем не был воспитан страх смерти. Если бы его брат по воде выбрал для него такой необычный способ дематериализации, он согласился бы с этим способом и попытался бы его понять и принять.
— Нам нельзя здесь оставаться. Поедим, я дам тебе другую одежду, и пойдем. Раздевайся. — И она отправилась изучать гардероб Бена.
Джилл выбрала дорожный костюм, берет, рубашку, белье, туфли и вернулась к Смиту. За это время он успел запутаться в одежде, как котенок в вязании. Рука и голова были связаны подолом платья: он стал снимать платье, не сняв пелерину.
— Батюшки! — воскликнула Джилл и бросилась к нему на помощь.
Она стащила с него одежду и сунула ее в мусоропровод. Этте Шер она потом заплатит, а полицейским — в случае чего — не к чему будет прицепиться.
— А теперь, дружок, прежде чем одеться в чистое, нужно принять ванну.
Они там за тобой совсем не следили. Пойдем.
Будучи медицинской сестрой, Джилл привыкла к дурным запахам, однако, как настоящий медик, она была фанатичным приверженцем мыла и воды. Ей казалось, что Смита давно никто не мыл. Хотя от него не так уж сильно пахло, Джилл почему-то вспомнилась лошадь после скачек.
Смит с восхищением смотрел, как Джилл наполняет ванну. В палате К-12 была ванна, но Смит не знал, каково ее назначение; его обтирали мокрой тканью, да и то редко: когда он впадал в транс, к нему боялись притрагиваться.
Джилл проверила температуру воды.
— Отлично. Лезь в воду.
Смит смотрел недоуменно.
— Живо! — скомандовала Джилл. — Лезь в воду.
Все слова были понятны, и Смит подчинился приказу, дрожа от волнения.
Брат требует погрузить в воду все тело! О такой чести он и не помышлял. Он не помнил, чтобы кто-либо вообще удостоился такой привилегии. Смит начал понимать, что эти существа состоят в более близких отношениях с влагой жизни. Это невозможно понять, но нужно принять.
Смит погрузил в воду сначала одну дрожащую ногу, потом другую… и нырнул в ванну с головой.
— Эй! — закричала Джилл и вытащила его голову на поверхность. Ей показалось, что он мертв. Боже милостивый! Не успел же он за это время утонуть?! Испуганная, она стала трясти Смита:
— Смит! Очнись же! Очнись!
Издалека Смит услышал призыв брата и вернулся. Глаза его заблестели, сердцебиение ускорилось, дыхание восстановилось.
— Ты себя нормально чувствуешь? — спросила Джилл.
— Мне хорошо. Я очень счастлив… брат мой.
— Ты меня перепугал. Не ныряй больше. Как сейчас сидишь, так и сиди. — Да, брат мой, — Смит добавил еще что-то на своем языке, зачерпнул ладонью воду так бережно, как будто это было жидкое золото, и поднес ее к губам. Прикоснувшись к воде губами, он протянул руку Джилл.
— Что ты делаешь! Не пей эту воду! И я ее пить не буду!
— Не будешь пить?
Его лицо выразило такую беспомощную обиду, что Джилл растерялась. Подумав, она нагнулась и коснулась воды губами.
— Спасибо.
— Пусть тебе никогда не придется испытать жажду!
— Я желаю того же и тебе. Но не пей, пожалуйста, эту воду. Если хочешь пить, скажи, я дам тебе другой воды.
Смит с умиротворенным видом откинулся назад. Джилл уже поняла, что он еще ни разу не принимал ванны и не знает, чего от него хотят. Конечно, можно было научить его этому, но время дорого!
А, ладно! Это хотя бы не так противно, как возиться в больнице с брюзжащими стариками. Ее блузка промокла, когда она вытаскивала Смита из-под воды. Джилл сняла блузку и повесила на плечики. На ней была еще плиссированная юбка. Конечно, складки пропитаны специальным составом, но лишний раз мочить юбку не стоит. Джилл сняла и ее и осталась в бюстгальтере и трусиках.
Смит смотрел на нее с любопытством ребенка. Джилл покраснела и сама себе удивилась. Она считала себя свободной от излишней стыдливости; вдруг вспомнился первый поход на нудистский пляж, когда ей было пятнадцать лет. Но этот детский взгляд смущал ее. Джилл решила дальше не раздеваться, пусть уж лучше белье будет мокрым.
Свое смущение она постаралась скрыть проявлением заботы:
— Ну-ка, давай займемся мытьем!
Джилл наклонилась над ванной, налила в воду шампунь и стала взбивать пену. Смит тем временем вынул из воды руку и дотронулся до ее правой груди. Джилл отодвинулась.
— Ты что? Этого не надо!
Смит посмотрел на нее так, как будто она дала ему пощечину.
— Не надо? — спросил он в отчаянии.
— Нет, — твердо сказала Джилл и уже мягче добавила. — Не нужно меня отвлекать, нам надо торопиться.
Джилл вынула пробку, выпуская воду из ванны, и поставила Смита под душ. Потом включила сушилку и стала одеваться. Поток теплого воздуха испугал Смита, он задрожал. Джилл велела ему не бояться и держаться за поручень. Помогая Смиту выходить, она заявила:
— Ну, вот. Теперь от тебя пахнет свежестью, и, держу пари, ты чувствуешь себя лучше.
— Чувствую себя отлично.
— Хорошо. Давай одеваться.
Джилл повела Смита в спальню Бена. Она как раз показывала ему, как надевать шорты, когда прозвучал грозный голос:
— Откройте дверь!
Джилл уронила шорты. Откуда они узнали, что в доме кто-то есть?! Наверное, это робот-такси, черт бы его взял! Открыть? Или затаиться?… Приказ повторили по внутреннему переговорному устройству. Джилл шепнула Смиту: «Сиди здесь», — и пошла в гостиную.
— Кто там? — спросила она, стараясь говорить спокойно.
— Именем закона, откройте!
— Именем какого закона? Не шутите! Скажите, кто вы, или я вызову полицию!
— Мы и есть полиция. Вы Джиллиан Бордмэн?
— Я? Я — Филлис О'Тул и жду мистера Кэкстона. Я сейчас позвоню в полицию и скажу, что вы нарушаете закон о неприкосновенности жилища! — Мисс Бордмэн, у нас есть ордер на ваш арест. Откройте, иначе вам будет хуже.
— Я не мисс Бордмэн, и я вызываю полицию.
Ей не ответили. Джилл ждала. Вскоре она почувствовала тепло. Дверной замок стал красным, затем белым. Что-то хрустнуло, и дверь открылась. Вошли двое мужчин. Один ухмыльнулся и сказал:
— Вот эта баба. Джонсон, посмотри, где марсианин.
— Слушаюсь, мистер Берквист.
Джилл преградила Джонсону путь. Он отодвинул ее и направился в спальню.
Джилл резким голосом спросила:
— Где ваш ордер? Это преступление!
Берквист примирительно проговорил:
— Не вредничай, голубушка. Веди себя прилично, иначе для тебя это плохо кончится.
Джилл попыталась ударить его ногой. Он ловко отступил.
— Вот непослушная, — пожурил он. — Джонсон, ты нашел его?
— Он здесь, мистер Берквист! Стоит, в чем мать родила. Что они тут делали?
— Неважно. Веди его сюда.
Появился Джонсон. Он заломил Смиту руку за спину и толкал его перед собой: