Это был очень серьезный вопрос.
Валентайн Майкл Смит на третьей планете не интересовался этим пламенным творением, он даже никогда не слыхал о нем. Его марсианский воспитатель и его водные братья не забивали ему голову вещами, которые он все равно бы не понял. Смит знал о разрушении пятой планеты так же, как любому земному школьнику известна Троя или Плимут-Рок — место, где в 1620 году высадились переселенцы с «Мэйфлауэр» — но его не знакомили с теми произведениями искусства, которые он был не в состоянии грокнуть. Его познания были неизмеримо, неимоверно шире познаний остальных птенцов его гнезда, но гораздо уже, чем у взрослых; его воспитатель и его советчики из Старших мимоходом заинтересовались, что и как много может понять этот чужой птенец. В результате этого он знал о человеческой расе больше, чем человеческая раса знала о себе, ибо Смиту приходилось грокать готовыми вещи, о которых ни одно земное создание просто не имело представления.
А сейчас Смит радовался своим успехам. Он нашел в лице Джубала нового водного брата; он обрел множество новых друзей, он наслаждался восхитительными новыми познаниями, сыпавшимися такой лавиной, что он даже не имел времени грокнуть их; ему оставалось только откладывать их в памяти, чтобы потом поразмыслить на досуге.
Его водный брат Джубал сказал, что он сумел бы грокнуть это странное и прекрасное место гораздо быстрее, если бы научился читать, поэтому он потратил на это весь день или около того. Джил показывала ему слова и говорила, как они произносятся. Это означало целый день вне бассейна и было большой жертвой, поскольку купание (а он твердо усвоил, что купаться разрешается) приводило его даже не в восторг, а в невыразимый религиозный экстаз. Если бы не Джил с Джубалом, он вообще бы не вылезал из бассейна.
Поскольку ночью купаться не разрешалось, он всю ночь читал. Он пролистывал Британскую Энциклопедию, а на десерт читал медицинские и юридические справочники Джубала. Его брат Джубал заметил, как он листает книгу, остановил его и стал спрашивать о прочитанном. Смит отвечал очень старательно. Это напоминало проверки, которые устраивали ему Старшие. Его брат, казалось, был расстроен ответами, и Смит ощутил потребность в медитации… Он был уверен, что отвечал теми же словами, что и в книге, хотя и не все из них грокал.
Однако он предпочитал бассейн книгам, особенно когда там плескались, брызгая друг в друга, Джил, Мириам, Ларри и остальные. Он не сразу научился плавать, но обнаружил, что может делать то, чего другие не могут. Он опустился на дно и лежал там, погрузившись в блаженство… пока его не вытащили, подняв такую суматоху, что он ушел бы в свое оцепенение, не выяснись, что все беспокоятся исключительно из-за его самочувствия…
Позднее он продемонстрировал это Джубалу, пробыв довольно долго на дне, и попробовал обучить этому своего брата Джил. Но она почувствовала себя нехорошо, и обучение пришлось прекратить. Это был первый случай, когда он понял, что существуют вещи, которые он делать способен, а его новые друзья — нет. Он очень долго обдумывал случившееся, стараясь грокнуть этот факт во всей его полноте.
Смит был счастлив. Джубал — нет. Его привычное безделье разнообразилось теперь наблюдением за этаким лабораторным кроликом. У него не было никакого режима для Смита, никакой программы обучения, никаких физических тренировок. Вместо этого он позволял Смиту носиться вокруг дома, словно щенку на ранчо. За Смитом присматривала Джил, и этого, с точки зрения Джубала, было более чем достаточно. Он довольно скептически относился к мужчинам, которыми руководят женщины.
Джил делала чуть больше, чем просто обучала его поведению в обществе. Смит теперь ел за столом и одевался самостоятельно (по крайней мере, так думал Джубал; он отметил про себя, что надо спросить Джил, помогает ли она ему сейчас), он усвоил неписаные правила поведения в доме и воспроизводил их с тщательностью обезьяны, копирующей хозяина. Когда он первый раз принялся за мясо, он воспользовался одной вилкой, и Джил пришлось самой разрезать его кусок. К концу обеда он ел так же, как и все остальные. Во время следующего обеда его манеры были абсолютно точной копией манер Джил, соответствуя им в каждой мелочи.
Даже открытие, что Смит научился читать со скоростью электронного сканера и безошибочно повторял все, что прочел, не соблазнило Джубала Харшоу составить план исследований Смита: натащить кучу аппаратуры, проводить измерения и чертить кривые прогресса. Харшоу было свойственно высокомерное смирение человека, познавшего так много, что ему стало известно собственное невежество. Он не видел смысла в измерениях, когда не знаешь толком, что же, собственно, измерять.
Однако, хотя Харшоу доставляло удовольствие видеть, как уникальное животное становится точной копией человеческого существа, это удовольствие не доставляло ему особой радости.
Подобно Генеральному Секретарю Дугласу, он только и ждал, когда взорвется бомба.
Обнаружив, что ему ничего не остается, как действовать, чтобы отразить действия против себя, Харшоу был раздражен теперь тем, что ничего не происходит. Черт бы побрал этих копов! Неужели они так глупы, что не могут выследить бесхитростную девчонку, протащившую через всю страну полутруп? Или они все-таки сели ей на хвост, а теперь готовятся разнести его дом? Одна мысль об этом приводила его в бешенство. Ощущать, что правительство может шпионить за его домом, его крепостью, было так же отвратительно, как оказаться с голыми руками против ножа.
Они вполне способны на это! Правительство! Три четверти паразитов, а остальные — глупые пустобрехи. О, Харшоу хорошо понимал, что человек, общественное животное, не может избежать правительства, точно так же, как не может избавиться от своих внутренностей. Но не называть же зло добром только потому, что от него невозможно избавиться. Он хотел только одного: чтобы правительство не вмешивалось в его дела!
Возможно, даже скорее всего, администрация знала, где скрывается Человек с Марса, но предпочитала оставить пока все как есть.
Если так, то сколько времени это может продолжаться? Сколько времени он сможет держать свою бомбу наготове? И, дьявольщина, куда подевался этот юный идиот Бен Кэкстон?!
— Джубал! — Голос Джил Бодмен вывел его из задумчивости.
— А, это ты, ясноглазка. Извини, я задумался. Садись. Выпьешь?
— Нет, спасибо. Джубал, я так расстроена.
— Не стоит. Ты великолепно ныряешь ласточкой. Ну-ка, давай еще разок.
Джил закусила губу и сразу постарела лет на двадцать.
— Джубал! Ради бога, выслушайте меня. Я страшно расстроена.
Он вздохнул.
— В таком случае вытрись. Ветерок довольно прохладный. Еще простудишься.
— Мне не холодно. Джубал, послушайте, ничего, если я оставлю Майка здесь?
Харшоу моргнул от неожиданности.
— Конечно. Девушки присмотрят за ним. Ты уходишь?
Она опустила глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Да.
— М-м… ты вольна оставаться здесь. Но вольна и уйти, если тебе этого хочется.
— Нет, Джубал… мне не хочется!
— Тогда не уходи.
— Но я должна!
— Ну-ка, давай все сначала. Чего-то я не понял.
— Разве вы не видите? Мне нравится здесь… Вы просто прелесть! Но я не могу оставаться здесь. Бен исчез. Я должна разыскать его.