Джаблу ужасно хотелось поговорить с Майком и отругать его за то, что он заварил такую кашу, но он знал, что вызывать Майка из транса – все равно, что помешать ему самому диктовать рассказ, и даже хуже. Майк сам выйдет из транса, когда полностью вникнет в происходящее или поймет, что не может вникнуть и нужно продолжить наблюдение.
– Хорошо, я подожду. Как только он очнется, зови меня.
– Будет сделано. Садись, отдыхай. – Бен подтолкнул его к стереовизору.
Энн оторвала взгляд от экрана и сказала:
– Здравствуйте, босс. Садитесь, – она подвинулась.
Харшоу сел рядом.
– Позволь полюбопытствовать, какой черт тебя сюда принес?
– Тот же, который принес вас. Джабл, пожалуйста, не командуйте. Мы имеем такое же право находиться здесь, как и вы. Вы уезжали в таком настроении, что спорить с вами было бесполезно. Послушайте лучше, что говорят. Шериф только что объявил, что выгонит из города всех шлюх, – она улыбнулась. – Меня еще ни разу не выгоняли. Интересно, меня понесут или заставят идти пешком?
– Думаю, на сей счет единых правил не существует. Вы все здесь?
– Да, босс, не сердитесь. Мы оставили дом на Мак-Клинтоков, еще в прошлом году с ними договорились. Они знают, как работает печь и где выключатели.
– Мне начинает казаться, что я в собственном доме не больше, чем пансионер.
– Вы сами сняли с себя все хозяйственные обязанности. Кстати, с вами, наверное, что-то приключилось в дороге: мы приехали раньше.
– Приключилось. До конца жизни я не выйду за порог своего дома, отправлю на свалку телефон и разобью молотком стереовизор. Дайте только вернуться.
– Ваше право, босс.
– Я говорю серьезно! – Он взглянул в стереовизор. – Когда кончится эта реклама? И где моя водяная внучка? Надеюсь, вы не оставили ее на идиотов Мак-Клинтоков?
– Нет, конечно. Она здесь. Ей даже нашли няню.
– Я хочу ее видеть.
– Пэтти вас проводит, а я на нее уже смотреть не могу: она меня в дороге извела. Пэтти, дорогая, Джабл хочет видеть Аби.
– Пойдем, Джабл, – сказала дама в татуировке. – Малыши живут у меня, за ними присматривает моя девочка.
«Девочка» оказалась огромным боа-констриктором. Она лежала на кровати так, что ее тело образовывало два гнезда, в которых почивали младенцы. Пресмыкающаяся нянька вопросительно подняла голову навстречу вошедшим. Пэтти погладила ее и сказала:
– Все в порядке, дорогая. Папа Джабл хочет поиграть с Аби. Джабл, ты поговори с ней, дай ей в тебя вникнуть, и в следующий раз она тебя узнает. Джабл поворковал со своей любимицей и стал знакомиться со змеей. Такой красивой особи он еще не встречал. В неволе боа-констрикторы никогда не достигают таких размеров. Классически четкие поперечные полосы, яркий хвост. Джабл позавидовал Пэтти. Жаль, не будет времени подружиться с боа поближе.
Змея потерлась о его руку головой, как кошка. Пэтти взяла Аби на руки и обратилась к боа:
– Милочка, что же ты молчишь? Она мне сразу говорит, если что случилось, сама-то она с ними не справится, разве что затолкает обратно, если они выползут из гнезда. Но вот никак не вникнет, что мокрого ребенка нужно перепеленать. Не находит, как и Аби, в подмоченном состоянии ничего дурного.
– Знаю. Она инстинктивно разделяет наши убеждения. А кто вторая?
– Фатима Мишель. Я думала, ты знаешь.
– И они здесь? Я считал, что они в Бейруте.
– Вчера приехали. Мириам говорила, откуда, да я не запомнила. Всю жизнь живу в Америке, и заграничные названия мне ничего не говорят. Я вникаю, что все места хороши, и люди тоже. Хочешь подержать Абигайль, пока я разберусь с Фатимой?
Джабл взял Аби на руки и сказал ей, что она самая красивая девочка на свете, потом то же самое сказал Фатиме. Он говорил искренне, и обе девочки ему поверили. За свою долгую жизнь Харшоу говорил эти слова бессчетное количество раз, каждый раз искренне, и каждый раз ему верили.
Уходя, он сказал то же самое боа-констриктору.
В коридоре они встретили мать Фатимы.
– Босс, милый! – она поцеловала Харшоу и похлопала по животу. – Я вижу, вас голодом не морили.
– Пожаловаться не могу. Видел твою дочурку, Мириам: не ребенок, а ангел.
– Хорошенькая, правда? Продадим ее в Рио.
– Разве в Йемене спрос не больше?
– Вонючка говорит, что нет. – Мириам положила ладонь Харшоу себе на живот. – Слышите? Мы с Вонючкой сделали мальчика – с девчонкой некогда было возиться.
– Мириам, – наставительно сказала Патриция, – так нельзя говорить.
– Прости, Пэтти. О твоем ребенке я так не буду говорить. Тетушка Пэтти у нас благородная леди, а я – нет.
– Точно: ты хулиганка. Если будешь продавать Фатиму, я куплю ее за двойную цену.
– Все предложения тетушке Пэтти: я ничего не решаю, меня иногда пускают посмотреть.
– Я бы на твоем месте ее не продавал – вдруг самой пригодится. Ну-ка, дай взглянуть тебе в глаза… похоже.
– Не похоже, а точно. И Майк говорит, что у нас мальчик.
– Откуда он знает? Я еще не уверен, что ты беременна.
– Она беременна, Джабл, – вступилась Патриция.
– Вы все такой же скептик, босс, – благодушно заявила Мириам. – Мы еще сами не подозревали, что сделали мальчика, а Майк вник и позвонил. Вонючка взял отпуск в университете. И вот мы здесь.
– Чем занимаетесь?
– Работаем, как лошади. С моим мужем дурака не поваляешь, как с вами: он просто рабовладелец.
– Что же вы делаете?
– Составляют словарь марсианского языка, – сообщила Патриция.
– Марсианско-английский? Это нелегко.
– Что вы! – Мириам почти испугалась. – Это просто невозможно! Мы составляем марсианско-марсианский словарь. Такого словаря не существует: марсианам он не нужен. Я выполняю черную работу – печатаю. Майк с Вонючкой – в основном Вонючка – разработали алфавит из восьмидесяти одной буквы. Мы адаптировали ай-би-эмовскую клавиатуру, заняли оба регистра. Босс, я уже не гожусь вам в секретари: разучилась печатать по-английски. Но я вас все равно люблю. Если вы позовете Ближнюю, надеюсь вам пригодиться. Я по-прежнему готовлю и, говорят, у меня есть и другие таланты…
– Я буду диктовать по-марсиански.
– А что, у вас получится. Возьмите пару уроков у Майка – и вперед. Правда, Пэтти?