— Ты есть Бог. Знай это — и тогда Путь откроется.
— Проклятие! Пусть перестанет поминать имя Господа всуе!
— Идем, ребята, прикончим его!
Толпа ринулась вперед под предводительством одного храбреца с дубиной. Они напали на Майка, швыряя камин, били его кулаками, а когда он упал, стали колотить ногами. А он продолжал говорить, хотя они ломали ему ребра, превращая в месиво его золотое тело, ломали ему кости и отрывали уши. Наконец кто-то рявкнул:
— Отойдите, обольем его бензином!
Толпа слегка отшатнулась, и камера тотчас дала его лицо и плечи крупным планом. Улыбнувшись братьям, Человек с Марса четко произнес:
— Я люблю вас.
Беспечный кузнечик опустился на траву, стрекоча, за несколько дюймов от его лица. Повернув голову, Майк поглядел на него, а тот уставился на него.
— Ты есть Бог, — молвил Майк со счастливой улыбкой.
И покинул свою телесную оболочку.
Глава 38
Языки пламени и дыма заполнили экран.
— Вот это да? — благоговейно произнесла Пэтти. — Лучший финал, какой только можно представить.
— Да, — рассудительно согласилась Бэкки, — даже профессор не мог бы придумать лучшего.
Ван Тромп тихо молвил, как бы обращаясь к самому себе:
— Достойно. Умно и достойно. Да, парень закончил, как надо.
Джубал огляделся. Он что же, единственный, кто переживал? Джилл и Доун сидели обнявшись, но они всегда так сидели, стоило им оказаться рядом. Ни одна не выглядела расстроенной. Даже у Доркас глаза были сухие и спокойные. А на экране стерео пылающий ад сменился ухмыляющимся Хэппи Холлидеем:
— А теперь, друзья, несколько минут нашим друзьям с Елисейских полей, которые радушно…
Пэтти выключила приемник.
— Энн и Дюк идут назад, — сообщила она. — Проведу их через фойе, потом — обед.
Она пошла к выходу.
Джубал задержал ее.
— Пэтти? Ты что же, знала о намерениях Майка?
Она с недоумением поглядела на него:
— Что? Ну, конечно, нет, Джубал. Нужно было дождаться целостности. Никто из нас не знал. — Повернувшись, она вышла.
— Джубал… — позвала его Джилл. — Джубал, возлюбленный отец наш… пожалуйста, подумай, попробуй грокнуть все полностью. Майк не умер. Как же он может умереть, если никого нельзя убить? И он не может покинуть нас, ведь мы его грокнули. Ты есть Бог.
— «Ты есть Бог», — повторил он тупо.
— Вот так-то лучше. Сядь сюда, между мной и Доун.
— Нет, оставьте меня. — Ничего не видя от слез, он прошел к себе, запер дверь, тяжело наклонился, вцепившись обеими руками в спинку кровати. Мой сын, о, сын мой! Если бы я мог умереть за тебя! Он мог бы жить еще так долго, но старый дурень, которого он так уважал, раскрыл пасть и наболтал Бог весть чего, и привел его к мысли о бессмысленном, бесполезном мученичестве! Если бы Майк дал им нечто нужное; стерео или игру в бинго, — а он пытался дать им Истину. Или часть Истины. А кого же интересует Истина? Джубал рассмеялся сквозь рыдания.
Вскоре прекратились и всхлипывания, и смех, горечь и разрывающие сердце страдания, и он стал трясти свой саквояж. Да, все необходимое с собой, он носил с собой запас с тех пор, как Джо Дуглас пережил удар, и это напомнило ему: всякая плоть — трава.
Ну вот, настал черед и ему перенести удар, да только у него нет сил. Он выписал сам себе три таблетки, чтобы уж наверняка, запил их водой и быстро лег на постель. Вскоре боль отпустила. Откуда-то издалека до него донесся голос:
— Джубал!
— Отдыхаю. Не тревожить.
— Джубал! Пожалуйста, отец!
— М-м-м… Майк? В чем дело?
— Проснись! Целостность еще не пришла. Дай помогу.
Джубал вздохнул:
— Ладно, Майк.
Он позволил поднять себя с постели, отвести в ванну, его придержали за голову, пока его стошнило, потом он принял стакан воды и промыл рот.
— О’кей?
— О’кей, сынок, спасибо.
— Ну, у меня еще есть дела. Я люблю тебя, отец. Ты есть Бог.
— Я люблю тебя, Майк. Ты есть Бог.
Джубал повозился немного, приводя себя в пристойный вид, переоделся, выпил немного бренди, чтобы уничтожить горьковатый привкус в желудке, и пошел к остальным.
В гостиной возле стерео сидела одна Пэтти, приемник был выключен. Она подняла глаза:
— Обедать, Джубал?
— Да, благодарю.
Она подошла к нему.