Епископ Окстангью в новом храме на Гранд-Авеню прочел проповедь по тексту (Матфей, XXIV, 24): «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных». Он ясно дал понять, что в его диатрибе речь идет не о мормонах, не о «Христианской Науке», не о римских католиках и уж ни в коем случае не о фостеритах; не касается она и других собратьев-проповедников, чьи добрые деяния намного перевешивают их незначительные отступления от ортодоксальных взглядов или ритуалов… Она направлена исключительно против тех отъявленных еретиков, которые соблазняют верующих, уводя их от веры отцов своих. В одном субтропическом курортном городе этой страны уже принесены три жалобы, обвиняющие некоего пастыря и трех его помощников, а также «Джона Доу», «Мери Роу»[77] и других в поощрении публичного разврата плюс беспорядке и оргиях в своем доме и в содействии росту преступности малолетних. Прокурор округа не хотел возбудить дело, так как подобных заявлений у него было не меньше десятка, но жалобщики пока еще никогда не являлись на предварительное слушание дел.
Прокурор указал на это обстоятельство, на что адвокат жалобщиков ответил: «На этот раз у вас будет достаточная поддержка. Архиепископ Шорт твердо решил положить конец деяниям этого антихриста».
Прокурора антихристы не интересовали, но приближались первичные выборы.
- Хорошо, только помните, что без поддержки я мало что могу сделать.
- Вы ее получите.
Доктор Джубал Харшоу об этом инциденте ничего не знал, но слыхал о множестве подобных же, так что причин для беспокойства у него было предостаточно. Он пал столь низко, что стал интересоваться «Новостями». Правда, пока дело дошло лишь до обращения в агентство, которое стало высылать ему кипы вырезок на темы «Человек с Марса», «В. М. Смит», «Церковь Всех Миров» и «Бен Какстон». Однако зараза проникла уже достаточно глубоко, и он пару раз с трудом подавил желание приказать Ларри принести ему «балаболку».
Черт! И почему дети не могут ему хоть письмо написать, зная, что он тут из-за них теряет последнее терпение.
- Первая!
Вошла Анни, но Джубал все еще рассматривал в окно снег и пустой плавательный бассейн.
- Анни, - сказал он, - давай арендуем тропический атолл, а этот мавзолей продадим.
- Слушаюсь, босс.
- Только надо будет составить договор об аренде на то время, пока земля не вернется к индейцам. Я не потерплю тут отелей. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз диктовал нечто, за что денежки платят?
- Сорок три дня.
- Да послужит это тебе уроком. Начинаем. «Предсмертная песнь умирающего оленя»:
- Вот так, - сказал Джубал деловито, - поставь подпись «Луиза М. Олкотт» и отошли в журнал «Единение».
- Босс, и вы думаете за такое заплатят?
- Что? Зато его оценят в будущем. Сунь в архив, и мой литературный агент сможет использовать его для оплаты расходов по моим похоронам. Есть такая хитрость в литературных делах - лучшие работы начинают цениться после того, как автор протянет ноги. Литературная жизнь - дерьмо! Она чем-то напоминает почесывание кота, чтоб он замурлыкал.
- Несчастный Джубал! Если никто его не пожалеет, так он сам будет себя оплакивать!
- Еще и сарказм к тому же! Разве удивительно, что у меня работа из рук валится?!
- Это не сарказм, босс. Только обутый знает, где у него мозоль.
77
Юридические фикции, применяемые в судебной практике США и Великобритании при возбуждении дел против лиц, личность которых не установлена.