— Вряд ли у него это получится. Дальше: Майк не устраивает публичных оргий.
— То есть как?
— Ты говорил, что у него в доме что-то вроде группового брака, выражаясь научно — групповая теогамия. Поэтому все, что там происходит или планируется, является семейным делом, а не публичной оргией. Кругом все боги, и нет больше никого — кто же может обидеться?
— Я обиделся.
— Сам виноват. Ты ввел их в заблуждение и спровоцировал на «оргию».
— Что ты, Джабл! Я ничего не делал.
— Ах, Господи! Как только ты вошел, ты понял, что у них сложился чуждый тебе уклад. Тем не менее не ушел. Ты повел себя, как бог встретившийся с богиней. Ты отдавал себе отчет в том, что делал, и они это понимали. Их ошибка в том, что они приняли твое притворство за чистую монету. Нет, Бен, Джилл и Майк вели себя вежливо, и не тебе следует обижаться на них, а им на тебя.
— Ты умеешь все перевернуть с ног на голову. Меня завлекли чуть не силой. Если бы я не убежал, меня стошнило бы.
— Теперь ты хочешь свалить вину на рефлекс. Дорогой мой, воспитанный мальчик тринадцати лет на твоем месте сжал бы зубы, пошел в ванную, посидел бы там с четверть часа, потом пришел бы и извинился. Рефлекс тут ни при чем. Рефлекс может вывернуть желудок, но не может приказать ногам бежать к двери, рукам — хватать одежду, глазам — искать выход. Это был страх. Чего ты испугался, Бен?
Кэкстон долго молчал, потом вздохнул и выдавил:
— Сдаюсь, я — ханжа.
— Ханжа считает свои моральные установки законом природы, — покачал головой Джабл. — Ты не такой. Ты подлаживался под людей, поведение которых не соответствовало твоим правилам, а настоящий ханжа еще с порога обозвал бы даму в татуировке неприличным словом, повернулся бы и ушел. Копай глубже.
— Я ничего не соображаю. Мне плохо.
— Вижу и сочувствую. Давай подойдем к делу с другой стороны. Ты упомянул женщину по имени Рут. Давай предположим, что на кушетке с тобой сидели Майк и Рут, а не Джиллиан. Допустим, они предположили бы то же самое сближение. Был бы ты так же «шокирован»?
— Да, меня шокировала сама ситуация, хотя ты говоришь, что это дело вкуса.
— В какой степени? Что бы сделал?
Кэкстон смутился.
— Черт бы побрал тебя, Джабл! Я нашел бы предлог выйти на кухню.
— Отлично, Бен. Я понял, в чем дело.
— В чем же?
— Какой элемент мы изменили?
Кэкстон помрачнел и надолго умолк. Наконец сказал:
— Ты прав, Джабл: все дело в Джилл, в том, что я люблю ее.
— Близко к истине, но не точно.
— Что?
— Чувство, которое заставило тебя бежать, не называется «любовь». Ты знаешь, что такое любовь?
— Надоело! На этот вопрос не могли ответить ни Шекспир, ни Фрейд. Мне плохо, и все.
Джабл покачал головой.
— Я дам точное определение. Любовь — это состояние, в котором счастье другого является непременным условием твоего счастья.
— Верно, — медленно произнес Бен, — именно это я испытываю по отношению к Джилл.
— Хорошо. И ты говоришь, что тебя стошнило и ты убежал при необходимости сделать Джилл счастливой.
— Подожди! Я не говорил…
— Может быть, тут присутствовало еще какое-то чувство?
— Я говорил… — Кэкстон запнулся. — Хорошо, можешь считать, что я ревновал. Но я могу поклясться, что не ревновал. Я давно уже со всем смирился и не держал на Майка зла. Я понимаю, что ревность бессмысленна.
— Милый мой, любовь — нормальное состояние, ревность — патологическое. Нередко незрелый ум принимает одно за другое или ставит ревность в прямую зависимость от любви. На самом деле это несовместимые вещи: ревность не оставляет места любви, и наоборот. Но и то, и другое способно произвести бурю в душе. Хочешь знать, в чем дело? Твоя ревность глянула тебе в глаза, ты не выдержал ее взгляда и сбежал.
— Все дело в обстановке, Джабл. Меня добил этот гарем. Не пойми превратно меня; я любил бы Джилл, даже если бы она была грошовой шлюхой, которой, слава Богу, не является. По ее меркам, она даже высокоморальна. Джабл кивнул.
— Я знаю. Джилл несет в себе чистоту, которая никогда не позволит ей стать аморальной. А у нас с тобой, — Харшоу нахмурился, — нет такой ангельской чистоты, которая дала бы нам возможность жить по моральным нормам Майка и Джилл.
Бен вздрогнул.
— Разве это мораль? Я хотел сказать: Джилл не знает, что она поступает плохо, ее околдовал Майк. Майк тоже не знает, что это плохо: он Человек с Марса, его не так воспитали.
— А мне кажется, — нахмурился Джабл, — что эти люди — все Гнездо, не только наши — живут правильно. Я не знаю подробностей, но в целом с ними согласен: с анархией, вакханалией, коммунальным бытом и групповой любовью. — Джабл, ты меня удивляешь! Если ты с ними во всем согласен, почему бы тебе к ним не присоединиться? Они будут рады. Дон ждет не дождется момента, когда ей можно будет поцеловать твои ноги и услужить тебе, как ты только пожелаешь. Я не преувеличиваю.