Харшоу угрюмо продолжил:
— Но я не могу ждать бесконечно. Когда я все организовывал, то опасался, что скандал произойдет сейчас же. А теперь мне кажется, что — пока внимание предупрежденных мною людей не ослабло — нам следует поторопить события.
— Каким образом, Джабл?
— Я думал об этом последние три дня. Ты своим рассказом о чуде навела меня на мысль.
— Простите, Джабл, что я не рассказала об этом раньше. Я боялась, что мне не поверят, и рада тому, что вы верите.
— Я не говорил, что верю.
— Как?!
— Я верю, что ты говорила правду, Джилл. Но сны и галлюцинации — тоже правда в своем роде. То, что произойдет сейчас, произойдет на глазах Беспристрастного Свидетеля и перед объективами кинокамер, которые уже работают. — Он нажал кнопку. — Я не думаю, что Энн, находясь при исполнении служебных обязанностей (а кинокамеры — и подавно), заснет или поддастся чьему-либо гипнотическому воздействию. Мы разберемся, с какой правдой имеем дело, а потом подумаем, как вынудить к действию власть имущих… и, может быть, придумаем, как помочь Бену. Веди Майка.
Причина отсутствия Майка не была сверхъестественной: он стреножил себя шнурками. Сделав шаг, он упал, затянув при этом узлы. Ему понадобилось значительное время, чтобы проанализировать происшествие, развязать шнурки и завязать их правильно. По марсианской привычке времени он не считал и был огорчен только тем, что неправильно усвоил уроки Джилл. Когда Джилл пришла за ним, Майк исповедовался ей в своей несостоятельности, хотя шнурки уже были завязаны как надо.
Джилл утешила его, пригладила волосы и повела за собой.
— Здорово, сынок. Садись, — приветствовал его Харшоу.
— Здорово, Джабл, — торжественно произнес Валентайн Майкл Смит, сел и погрузился в ожидание.
— Что ты сегодня узнал, мальчик? — спросил Харшоу.
Смит радостно улыбнулся и, как всегда, после небольшой паузы ответил:
— Я научился, прыгая в воду, делать сальто в полтора оборота. Разбегаешься, прыгаешь и входишь в воду…
— Я видел — носки вытянуты, колени прямые, стопы вместе.
— Неправильно? — огорченно спросил Смит.
— Для первого раза очень даже правильно. А теперь вспомни, как это делает Доркас.
Смит подумал.
— Вода охотно принимает Доркас, любит его.
— Не его, а ее. Доркас — она.
— Ее, — поправился Смит. — Разве я говорю неправильно? Я читал в словаре Уэбстера (3-е издание, Спрингфилд, Массачусетс), что мужской род включает женский. Словарь приводит пример из закона о контрактах (5-е издание, Чикаго, Иллинойс, 1978, с.1012). Там сказано…
— Постой, постой, — прервал Харшоу. — Мужской род действительно включает женский, но только в том случае, когда ты говоришь вообще. Если же о конкретной женщине, то следует говорить «она», «ей», «ее».
— Я запомню.
— Ты бы лучше вынудил Доркас на деле доказать ее женский род. — Харшоу задумался. — Джилл, парень спит с тобой или с кем-нибудь из вас?
— По-моему, он вообще не спит.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Отвечаю: он не спит со мной.
— Я спросил не из праздного любопытства, а из научного интереса. Майк, чему ты еще научился?
— Я нашел два способа завязывать шнурки. Один хорош для того, чтобы падать, другой — чтобы ходить. Я выучил спряжения…
— Что еще?
Майк восторженно улыбнулся:
— Вчера я учился ездить на тракторе. Так здорово!
Джабл выразительно глянул на Джилл.
— Когда это произошло?
— Вечером, когда ты спал, Джабл. Все было хорошо, Дюк не дал ему упасть.
— Понятно, что не дал… Майк, ты читал что-нибудь?
— Да, Джабл.
— Что?
— Я прочел, — доложил Майк, — еще три тома энциклопедии: «Marub — Mushe», «Mushr — Ozon» и «P — Planti». Ты не велел мне читать энциклопедию помногу, поэтому на «Planti» я остановился. Потом я прочел трагедию «Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира. Потом — «Мемуары» Джакомо Казановы в переводе Френсиса Уэллмена. Потом я осмысливал прочитанное. Потом Джилл позвала меня завтракать.
— Ты что-нибудь понял?
— Не знаю, Джабл, — в голосе Смита была тревога.
— Что тебе неясно?
— Я не смог охватить всей полноты того, что прочитал. Читая у Мастера Уильяма Шекспира о смерти Ромео, я почувствовал, что полон счастья. А после я прочел, что он дематериализовался слишком рано — по крайней мере, мне так показалось. Почему так?
— Потому что он сопливый идиот.