Старики обучили его многому и хорошо. Смит шагнул и встал напротив Берквиста; ствол пистолета описал дугу и уперся в его голую грудь. Смит достал — и Берквиста не стало. Смит повернулся к брату.
Джилл поднесла руку к губам и завопила.
Все это время лицо Смита оставалось бесстрастным, но теперь на нем отразилось полное, трагическое отчаяние: в критической точке было совершено ошибочное действие. Он умоляюще взглянул на Джилл, начал судорожно вздрагивать, а затем закатил глаза, медленно осел на пол, свернулся в клубок и замер.
Истерический припадок Джилл прекратился так же мгновенно, как и начался. Больной нуждался в помощи, времени на всякие там эмоции и размышления, куда же это подевались двое мужчин, попросту не было. Джилл упала на колени и бегло обследовала лежащее на полу тело.
Ни дыхания, ни пульса; прижав ухо к груди Смита, она сперва решила, что его сердце совсем остановилось, но потом различила чуть слышные и редкие — с промежутками по четыре, даже пять секунд — тук-тук.
Все это очень походило на шизоидный уход в себя, однако Джилл никогда не видела настолько глубокого транса, даже в школе на демонстрациях гипноанестезии. Она слышала о так называемом «самадхи», в которое впадают индийские факиры, но не особенно доверяла этим рассказам.
В нормальных обстоятельствах ни одна медсестра не стала бы пытаться вывести пациента из подобного состояния, а сразу позвала бы врача, но это — в нормальных обстоятельствах. Последние события ничуть не поколебали Джилл в решимости ни в коем случае не допустить, чтобы Смит снова попал в нежные объятия властей, а наоборот — укрепили. Решимость решимостью, однако уже через десять минут она убедилась в бесплодности всех своих попыток прервать транс, даже нажатие на чувствительный локтевой нерв ни к чему не привело.
В спальне Бена нашелся потрепанный чемодан, слишком большой, чтобы с ним пропустили в салон самолета, но все же не заслуживающий гордого наименования «кофр». Чемодан был набит битком — диктофон, туалетные принадлежности, одежда, даже аппарат — вполне законный, с разрешением, — позволявший входить в любую телефонную сеть. У Джилл мелькнула мысль, что уже все это хозяйство ясно показывает, что Килгаллен совершенно не прав насчет причин отсутствия Бена, но времени на раздумья не было, она просто выпотрошила чемодан и отнесла его в гостиную.
При всей своей худобе, Смит был тяжелее ее самой, однако Джилл приходилось иметь дело с пациентами и помассивнее. Чтобы запихнуть безжизненное тело в чемодан, пришлось сложить его на другой манер. Мышцы Смита сопротивлялись резким рывкам, однако без труда, словно воск, поддавались не очень сильному, но постоянному нажиму. Для мягкости Джилл забила пустые углы какими-то тряпками Бена. Проделать дырки для воздуха не удалось — чемодан оказался стеклопластовым; секунду поколебавшись, Джилл махнула рукой — какой там ему воздух при почти полном отсутствии дыхания и, соответственно, нулевом обмене веществ.
Нести такой груз она бы не смогла — оторвать его от пола и то удавалось с большим трудом. К счастью, чемодан был снабжен колесиками; к тому времени, как ей удалось подтащить его ко входной двери, на нормальный паркетный пол, драгоценная Бенова лужайка была перепахана глубокими уродливыми бороздами.
На крышу Джилл не поехала — только и не хватало для полного счастья, что связаться еще с одним роботакси-стукачом, — а вышла на улицу через полуподвал и черный ход. Молодой парень, проверявший доставленную по заказам жильцов еду, отодвинулся в сторону, давая выкатить чемодан на мостовую.
— Эй, сестренка, — окликнул он ее сзади, — что в коробчонке?
— Труп, — огрызнулась Джилл.
— Каков вопрос, — пожал плечами парень, — таков и ответ. Пора бы мне и усвоить.
Часть II
ЕГО НЕСУРАЗНОЕ НАСЛЕДСТВО
За последние сутки на третьей от Солнца планете стало двумястами тридцатью тысячами людей больше — прирост, не очень заметный на фоне пятимиллиардного населения. Южно-Африканское королевство, ассоциированный член Федерации, получило очередной вызов в Верховный Суд за преследование белого меньшинства. Совет властелинов моды, собравшийся в Рио, постановил удлинить юбки и прикрыть пупки. Три боевых спутника Федерации безмолвно бороздили небо, грозя смертью каждому, кто осмелится нарушить покой планеты; коммерческие спутники нарушали покой планеты непрестанным потоком рекламы. На побережье Гудзонова залива осело полумиллионом передвижных домов больше, чем к тому же самому дню в период прошлогодней миграции. По случаю начавшегося голода Ассамблея Федерации объявила рисовый пояс Китая зоной бедствия; Синтия Дюшес, известная как Богатейшая Девица Земли, откупилась от шестого мужа. Жизнь шла своим чередом.