— Сейчас, сэр. Я забирал поднос.
— Что вы там читали?
— Ничего.
— Я не слепой. Ладно, ступай отсюда. Этому пациенту нужен полный покой.
Доктор Фрейм пропустил санитара вперед, вышел сам и плотно закрыл дверь. Следующие полчаса Смит пролежал без движения, однако грокнуть происшедшее ему так и не удалось.
Джиллиан Бордман считалась компетентной медсестрой, настоящим профессионалом своего дела; холостые ординаторы и интерны признавали ее компетентность и в широком круге вопросов за пределами медицинской профессии, а вот некоторые женщины относились к ней неприязненно. Зла она ни на кого не держала; мужчины были ее хобби. Слухи, что пациент из палаты К-12 в жизни своей не видел женщин, она отмела с ходу, как явную глупость, но затем, когда ей подробно объяснили, что к чему, решила исправить это досадное упущение. В тот день она вызвалась дежурить как раз по тому этажу, где находился Смит, и немедленно отправилась навестить странного пациента.
Естественно, Джиллиан знала про указание «никаких посетителей женского пола» и, хотя «посетителем» себя не считала, не стала ломиться в охраняемую дверь, помня о дурацкой привычке морпехов понимать приказы буквально, а зашла вместо этого в дежурку по соседству, где доктор Таддеус, он же Тад, нес вахту в одиночку.
— О, неужели к нам Улыба заглянула? — поднял голову доктор Таддеус. — Чего это, Улыба, тебя сюда занесло?
Она присела на краешек стола и потянулась к пачке сигарет Таддеуса.
— Кому Улыба, а для тебя, дружок, мисс Бордман. Я при исполнении. Дежурный обход по этажу. Как там твой пациент?
— Деточка, не тревожь попусту свою прелестную головку. Он тебя не касается. Почитай, что в дежурном журнале написано.
— Уже читала. Я хочу на него взглянуть.
— Могу ответить тебе длинно, а могу коротко. Если коротко, то — нет.
— Тоже мне, дисциплинированный нашелся.
Таддеус печально изучал свои ногти.
— Ты с доктором Нельсоном работала?
— Нет, а что?
— Если я тебя туда пущу, то и пикнуть не успею, как окажусь в Антарктике, буду пингвинам мазь от обморожения прописывать. Так что уноси отсюда свои хорошенькие ножки побыстрее, охмуряй других пациентов. Тебе и здесь-то нельзя быть, узнает доктор Нельсон — огребешь по-крупному.
— А что, — поинтересовалась Джилл, вставая, — он часто сюда заходит?
— Нет, только если я вызову. Отвык от земного тяготения и отсыпается.
— А чего же это ты тогда такой строгий и неприступный?
— Все, дежурная по этажу, разговор закончен.
— Слушаю и повинуюсь, доктор! Ну и вонючка же ты.
— Джилл!
— Тоже мне, шишка на ровном месте.
Таддеус вздохнул:
— А как насчет субботнего вечера, все по-прежнему?
— Наверное, — пожала плечами Джилл. — В наше время девушка не может быть особенно переборчивой.
Вернувшись на сестринский пост, она обнаружила, что в ее услугах пока никто не нуждается, и извлекла из ящика мастер-ключ от помещений этажа. Сдаваться было рано: кроме конуры, где сидел неподкупный Таддеус, палата К-12 соединялась с еще одной, пустой комнатой, — когда в К-12 лежал какой-то большой начальник, эту комнату использовали в качестве гостиной, а потом заперли и фактически позабыли; вот туда-то и направилась предприимчивая медсестра. Бдительные стражи даже и не заподозрили, что их обошли с фланга.
Охваченная веселым возбуждением — примерно таким же, как когда-то в общежитии медучилища, перед очередной тайной ночной вылазкой в город, — Джилл помедлила перед ведущей в палату дверью. «Ничего страшного, — сказала она себе, — доктор Нельсон спит, а Тад, даже если застукает, жаловаться не станет». Она понимала, что он просто исполняет данное ему распоряжение, но в случае чего к начальству не побежит. Она открыла дверь и заглянула внутрь.
Лежавший на кровати пациент повернул голову и посмотрел на неожиданную гостью. «Ну, этому уже ничем не поможешь», — мелькнуло в голове Джилл. Совершенно отсутствующее лицо, полная апатия, характерная для безнадежно больных. Хотя глаза вполне осмысленные, даже любопытные. Может, у него лицо парализовано? Нет, решила она, характерного обвисания кожи не заметно.
— Ну и как мы сегодня? — (Кого же еще разыгрывать из себя медсестре, если не медсестру?) — Чувствуем себя получше?
Смит перевел вопросы и приступил к их изучению. Они относились к ним обоим, и это сильно сбивало с толку; скорее всего, решил он, это символизирует желание возлюбить и взрастить близость. Второй вопрос соответствовал речевым формулам Нельсона.