Часть 1
Сидеть на своем месте и не говорить ни слова. Ни в коем случае, – говорить и двигаться можно только тем, кто сопровождал меня эти несколько недель. Моё дело – сидеть без единого движения на тонкой шерстяной циновке и смотреть вперëд, чуть ниже уровня груди тех, кто сидел напротив меня. Даже моргать при них – страшное оскорбление. Я могу лишь слегка прикрывать глаза, не более. В настоящий момент я – не более чем кукла, если не брать в расчëт, что я такая же живая, как и каждый присутствующий в этой большой комнате. И я должна лишь тихо сидеть и терпеть.
Терпеть жуткий холод помещения – в низине, откуда я и мои спутники приехали, намного теплее, и ветры не такие кусачие, хотя, едва сдержав дрожь озноба, я была уверена, что комнату традиционно очистили от дурных намерений ледяным сквозняком. Я научилась подолгу сидеть в одном положении, но выносить тяжесть причёски, напичканной красивыми глазированными шпильками и серебряными гребнями – то ещё испытание. И снова – холод. Ноги мои смогли согреться, а вот несколько слоёв тончайшего крашеного шёлка только морозили, радуя взор лишь своими расцветками. Нижний – прекрасный оранжевый, однотонный, с мягким блеском, как лучики солнца на новенькой золотой монете. Средний – багрово-красный, как закат, как спелое яблоко, манящее сладким соком. Но внешний – настоящее произведение искусства, тёмно-синий, как далёкое море, как сладкая черника в горсти. И листья – золотые и красные кленовые листья, будто рассыпанные по подолу. И телу – под тремя слоями дорогой ткани на коже продолжал гореть восхитительный рисунок тех же самых кленовых листьев, тянущихся от правой груди через плечо и спину, доходя до левого бедра. Я чувствовала каждый из пятнадцати, вгрызшихся в меня через иглу и краски мастера семьи Вайра́мо-рен, и, наверное, лишь их жар скрывал мой страх и предательскую дрожь ресниц.
Всё, что я знала о сидящих напротив меня, так это то, что они из демонов зун-рен, клана Фарха́р, существующего не столько за счёт торговли с семействами региона, сколько за счёт изготовления оружия и тренировки специальных отрядов воинов, как для правящих кланов, так и для богатых вельмож соседних регионов. При этом клан удачно балансировал между молотом и наковальней войны. Впереди всех сидел глава Фархар, сильный и смуглый стареющий мужчина, в тугой хвост волос которого годы запустили загребущую пятерню седины. По левую руку главы Фархар устроился, видимо, младший из его наследников, юноша лет двенадцати, такой же смуглый, как и старший в семье, но по крепости мышц ещё только начавший погоню за главой. По правую руку сидел ещё один наследник, точнее – наследница, как решила сначала я, видя тёмный платок, скрывающий и волосы, и всё лицо за исключением небольшой полоски для глаз, как это делают все женщины большей части нашего сурового и чарующего региона. Не заметила я за правым плечом старшего наследника обнажëнного, как у остальных, по традиции, левого плеча и половины груди. Не до того мне было – я мысленно восхищалась доверием, оказанным прибывшим со мной, и красотой кланового рисунка на открывшемся мне участке кожи – чёрную сетку паутины и гибкого хищного паука, сидящего на одной из нитей на груди.
Знали бы они, все трое, что не стоят прибывшие такой почести – ударить клинком по открытой шее или в крепкую грудь, если договор, заключаемый здесь и сейчас, будет нарушен со стороны хозяев дома, а ведь последние не сомневаются в покорности со стороны семьи Вайра́мо. Слишком уж этот клан зависим от торговцев и, следовательно, охраны. Договор на союз отпрысков кланов мог бы положить начало для тесной торговли и обогащению обеих семей. Но если обман, задуманный главой семьи с татуировкой кленовых листьев на полтела, раскроется, то очень и очень скоро с единственным посыльным, на глазах слабеющим от редчайшего и медленного яда, в дом Вайрамо прибудет большой короб с головами остальных. И моя головка будет на самом верху, с выбеленным лицом и нетронутой причёской, тяжëлой от гребней и шпилек. Каждое слово торговца стоит другим в серебряную монету, каждый же день моего молчания несёт мне и другим один день жизни.
– Глава клана Вайрамо смиренно просит принять клан Фархар под свою крышу дочь клана Вайрамо, дабы узы, создаваемые…
После слов одного из моих сопровождающих я, если бы могла, со стоном закатила бы глаза к потолку. Это переливание из пустого в порожнее раздражало меня с самых первых дней занятий по этикету. Но – терпение и молчание!
– Я, Ави́р из клана Фархар, принимаю дочь клана Вайрамо под защиту своего клана, – твёрдый голос старика едва соответствовал его облику.