- Цацкаться тут с ним, - бурчал он, выходя на крыльцо. Вечерело, на городской стене менялись стражники. Из пекарен пахло дымом и хлебом, слышалось, как на базаре перекликаются тафидяне (в основном, организмы-Д). Клыков постоял на крыльце, глубоко дыша, остывая. Со стороны леса, отгоняя городские запахи, повеял пряный бриз. Уезжать с Тафиды ужасно не хотелось, ещё больше не хотелось искать новую тему для исследований.
- Приставы будут - разберутся, - сказал Клыков с тоской. Бриз потрепал ему волосы, соглашаясь. Клыков сердито пригладил редкие пряди: лысел.
- Ладно, - решил он. - К бабе его зайду, и всё.
Организмы-Д сильно отличались на вид от своих мощных спутников. Сунни, жена Паджа (строго говоря, оплодотворительный партнер второго звена) походила на королеву эльфов из немецкой сказки. Огромные тёмные глаза на фарфоровом личике, стрекозиные переливчатые крылья за спиной, тонкие руки с обезьяньими пальцами. Роста в ней было - Клыкову по пояс.
- Я вас слушаю, - прощебетала она на косперанто. В дом зайти не приглашала, стояла на пороге, чуть трепеща крыльями. Клыков поправил очки:
- Я вот по какому вопросу...
Стараясь быть кратким, он рассказал то, что было известно: о том, как Падж явился с повинной, о том, как пытался себя оболгать, о визите в дом убитого и о найденной скорлупе.
- Понимаете, - говорил Клыков, с трудом подбирая слова, - мне, конечно, неприятно, что погиб коллега, но ещё хуже будет, если пострадает невиновный. Падж отчего-то молчит, поэтому нужна ваша помощь. Этот несчастный гхек важней всего. Если Востриков наступил на гхека, то у Паджа был серьёзный повод. Я-то знаю, как для вас важны гхеки, и, если этот гхек принадлежал Па...
- Непристойность! - вдруг закричала Сунни. Клыков поднял брови:
- Простите? "Чёртово косперанто, - подумал он с досадой. - Надо было подналечь на курсах..." Но Сунни продолжала кричать:
- Довольно грубостей! Муж сам пошёл к вам! Сам сознался! Я теперь почти вдова! А вы стоите здесь и говорите непристойности! Как можно! Позор!
Она хлопнула дверью, едва не задев Клыкова по носу. Клыков снял очки, повертел в руках и надел опять.
- Гм, - только и сказал он. Сойдя с крыльца, он оглянулся: может, это какой-то местный ритуал - орать на гостей? Теперь дверь откроется, Сунни, кланяясь, выглянет и, наконец, позовет его в дом... Но никто не выходил, дверь оставалась закрытой, и только торчали из-за глиняной крыши ветки радужного самшита. "Вот и еще одна нестыковка, - подумал Клыков сердито. - Востриков-то с Паджем, оказывается, соседи. "Залез в повозку и поехал очень быстро". Куда он ехал, рядом с собственным домом? Однако у бабы не всё в порядке с головой. Может, Падж как раз от неё в тюрьму сбежать хочет?"
- Ну и катись оно всё, - пробурчал Клыков и побрёл на биостанцию. Полуденная жара шла на убыль, тесные улицы полнились народом, но перед Клыковым все расступались - рогатые гиганты пятились к колючим изгородям, крылатые фигурки стайками порскали в тень. Затормозил на почтительном расстоянии экипаж: огромное колесо, внутри которого давили на ступени двое тафидян, влекло за собой гротескно маленькую тележку с третьим, одетым в плетённую из живых стеблей тунику. Туниконосец качнул рогами, приветствуя. Клыков помахал рукой в ответ, замешкался, едва не наступил на уличного торговца, безрогого мальчишку. Тот сидел у обочины, тянул в руках краюху свежего хлеба, что-то приговаривая на местном лающем языке. Хлеб был пурпурного цвета, хотя пах обычной выпечкой. Клыков покачал головой. Нет уж, парень, жуй сам свои харчи, у нас с тобой белковая несовместимость.
На биостанции Клыков не пошёл к себе в кабинет. Решительно пройдя мимо криокамеры с Востриковым, он завернул за теплицу и постучал в дверь препараторской.
- Серёга! - крикнул он. - Заканчивай рибосомы морозить, давай лучше кофе выпьем.
Из препараторской выглянул Ивченко. Рыжая борода его топорщилась, как у викинга.
- Кофе? - хмуро спросил он.- Ну а что, можно. Только недолго, а то срезы заново делать придется.
Через десять минут они втроём сидели на маленькой кухне. Ивченко с аптечной точностью заправил кофеварку, поколдовал с настройками и разлил по чашкам напиток. Кофе был что надо - пахучий и чёрный, как смола.
- Не чокаясь, - напомнила Верочка. - За Вострикова.
Кивнули, пригубили.
- Земля ему пухом, - пробормотал Ивченко.
- Рано, - поморщился Клыков. - Сначала приставы на Калассу тело заберут, потом следствие, а уж потом, если повезёт, на Землю отправят. Друзьям и родственникам.
- Каким ещё друзьям, - проворчал Ивченко.
- Так, Серёжа, - подняла ладошку Верочка. - О мёртвых иди хорошо, или никак.
- Ну ладно, - пожал плечами Ивченко. - Никак. Никак не возьму в толк, какие у Вострикова могли быть друзья. При таком характере. И такой лени.
- Всё, всё, - поспешно сказал Клыков. - Проехали. Давайте лучше новости посмотрим.
Они загрузили на экран свежий пакет новостей. На Земле всё шло как обычно, кого-то отправили в отставку, кого-то назначили вместо. Торжественно ввели в эксплуатацию новую морскую ферму, синтезировали новый белок. Всепланетный саммит ещё не закончился, полярные ресиверы ждали отмашки. Вести с горячего мира: на Гурате миротворцы захватили очередного генерала. Показали небольшой ролик, прыгающая камера выхватывала из дымного марева то клешню, то панцирные шипы, то золотистые прорези глаз. Пленный генерал что-то скрежетал по-своему, махал псевдоподиями, потом в кадре возник перепачканный зеленью морпех и деловито поддал ему сапогом под панцирь. Камера стыдливо метнулась в сторону.
- Генералов всё меньше, а война не кончается, - вздохнула Верочка.
- Вопрос решается одной-единственной орбитальной бомбардировкой, - холодно сказал Ивченко. - Один залп "Каина" по крабам - и наступит мир.
- Там же гражданские, Серёжа, - покачала кудряшками Верочка.
- Там крабы, - поправил Ивченко. - На войне есть свои и есть чужаки. Чужаки не считаются. А ля гер ком а ля гер. Надо только вывести наших ребят - а потом...
- Ладно, хватит о крабах, - решительно сказал Клыков. - Давайте я вам лучше кой-чего расскажу.
И он повторил всё то, о чём полчаса назад говорил Сунни - плюс эпизод с участием самой Сунни.
- Короче, жена у него ненормальная какая-то, - заключил он и шумно выхлебал остатки кофе. Ивченко хмыкнул:
- Во-первых, не жена, а оплодотворительный партнер Д-типа. Мы же договорились.
- Ой, Серёжа, опять ты давишь интеллектом, - махнула рукой Верочка. - По сути - обычная жена.
- А во-вторых, - Ивченко забрал чашки и принялся наполнять их заново, - тафидяне считают, что гхеки - это неприлично.
- Что... откуда ты знаешь? - нахмурился Клыков.
- Потому что он вумный, как вутка, - Верочка щёлкнула Ивченко по лбу.
- Потому что я психолог, - сказал тот, пристально следя за кофеваркой. - Микробиолог и кросс-культурный психолог. Забыли? Меня в экспедицию не брали, пока я им второй диплом не показал.
- А я - экогенетик ещё, - гордо сказала Верочка. - Мы тут не валенки шьём, мы специалисты широкого профиля.
- Ну-ну, - сказал немного уязвленный Клыков, у которого была только одна специальность - ксенобиология. - Валенки, между прочим, не шьют, а валяют. Так что насчёт гхеков?
- Про них не говорят, - объяснил Ивченко, расставляя наполненные чашки. - Это табуированная тема. Как на Земле секс в викторианскую эпоху. Любое упоминание под запретом.