- Вот и хорошо,- сказал Федор Христофорович.- Тут есть один мальчик, его зовут Васей. Он иногда помогает нам ремонтировать дом. Я тебя с ним познакомлю, и он тебе все тут покажет.
После того, как гости снесли вещи в дом и умылись с дороги, хозяин усадил их за стол и стал потчевать гречневой кашей собственного производства. Снизу она у него подгорела, а сверху не доварилась. После смерти жены он научился довольно сносно готовить по кулинарной книге, даже пироги иногда пек. Но там была газовая плита, а тут керосинка, к которой он никак не мог приспособиться. Лечь пока что сложить не успели. Гости кашу есть не пожелали, а попросили поставить чайник и достали свои, привезенные из Москвы продукты.
После обеда Тамара надела сарафан и повела Жеку на речку, а Федор Христофорович и Глеб остались под навесом.
- Ну, как ты здесь, батя? - спросил сын.- Малость пообвык? Вспомнил свои молодые годы?
- Ты же знаешь,- ответил отец,- что я только по паспорту деревенский, а на самом деле в сельской местности никогда не жил, то есть почти никогда.
- Но тебе здесь нравится?
- Природа тут красивая и люди хорошие, но, по правде говоря, я все время чувствую себя школьником, который вышел к доске отвечать урок.
- Вся наша жизнь - сплошной экзамен,- попробовал пошутить Глеб.
Но отец его не поддержал.
- Так-то оно так, но экзамены просто из любви к этому делу никто не сдает. А я никак не могу взять в толк, зачем мы все это затеяли. Нужна Женьке дача на лето, так поехали бы в Раздоры и сняли дачу, как все делают, а то прямо какое-то великое переселение затеяли.
- Папа, тут не в Жеке дело, хотя и ему тоже свежий воздух не повредит. Прежде всего, дача нужна тебе. И не скромничай, пожалуйста, ты ее заслужил своим беззаветным трудом, своей кровью, пролитой за нас...
- Ах, оставь, пожалуйста, этот вздор. Ты не на собрании. Тебе прекрасно известно, что меня за всю войну даже не царапнуло, и, вообще, я в боях почти не участвовал, а выполнял обычную инженерную работу.
- Все равно ты много сделал,- настаивал сын.
- Мне за это платили,- возразил отец.
В конце концов они перешли на воспоминания и просидели под навесом до тех пор, пока Тамара и Жека не вернулись с речки.
Тамаре очень понравилось в Синюхино. Она не уставала об этом говорить и все нахваливала Федора Христофоровича за то, что он сумел выбрать такое изумительное место. Каждое утро она шла купаться на речку, потом съедала два яйца всмятку. После завтрака она брала книгу и устраивалась с нею под сиренью, возле дома. Она попыталась было готовить обеды, но керосинка выводила ее из себя, и потому Федор Христофорович, который успел уже немного привыкнуть к этому несовершенному кухонному орудию, взял на себя обязанности стряпухи. Круп и консервов у него было вдоволь, яйца, молоко и всякую зелень он покупал у соседей, хлеб по вечерам привозили в сельпо, а мясо для него где-то доставал Пиккус, втридорога, но зато парное. Так что с продуктами проблем не было. Вскоре в Синюхино поспела клубника. И это стало настоящим праздником для семьи Варваричевых.
Сначала соседи продавали им клубнику. Но потом Тамара познакомилась кое с кем из местных женщин и особенно сошлась с Самохиной, которая с успехом заменяла в Синюхино многотиражку. Та ей ежедневно докладывала, что почем и где, а заодно сообщала массу подробностей из жизни односельчан. Это было чем-то вроде подарка фирмы постоянному клиенту. Тамара слушала ее и поддакивала, хотя ее совершенно не интересовало, кто с кем пил и куда потом делись дрова. В своем сарафане из ситца и косынке в крупный горошек она казалась настоящей сельской женщиной. Так что издалека можно было подумать, что вот встретились две кумушки и зацепились языками.
Но говорила-то Самохина, а Тамара только слушала. Потом она выносила из дому коробку конфет "Вечерний звон" и угощала Самохину. Та жеманничала, потом брала одну конфетку, другую и третью. На этом их ежедневные встречи заканчивались. Самохина бежала к кому-нибудь из товарок, рассказать, что еще выдумали москвичи для своего обустройства. А Тамара брала корзинку и шла туда, где что-нибудь продавалось. Она по деревенскому обычаю здоровалась с каждым встречным, и люди отвечали на ее приветствия. "Пусть не думают, что мы перед ними заносимся,- рассуждала она.- Но и запанибрата с ними нельзя. Моментально на шею сядут".
- Не подавайте виду, что нуждаетесь в их услугах,- поучала она Федора Христофоровича, перебирая ягоды для варенья.- Если они это поймут, то заставят вас плясать под свою дудку. Они вам будут льстить, пресмыкаться перед вами, улыбаться вам, заглядывать в глаза и одновременно обирать вас как липку. А когда, не дай бог, вы окажетесь в беде, ни один из них не подаст вам руки. Мне на работе один сотрудник рассказывал, как однажды пошел на лыжах и заблудился. Уже темно, а он один в поле в мороз и никакого жилья. Наконец, увидел дома и стал стучаться, чтобы хоть обогреться, и никто, представьте себе, дверь ему не отпер, даже света не зажигали. Хорошо еще, рядом шоссе оказалось. Он на него вышел, и его подобрала какая-то машина, а то бы замерз у них на пороге.
- Эту же самую историю я слышал и от своей сотрудницы,- заметил Глеб.-Должно быть, они вдвоем заблудились...
- Не иронизируй,- рассердилась Тамара.- Мне не нравится этот Пиккус. Он себе на уме. Надо его отвадить от дома. Он и так уже порядочно поживился за наш счет.
- Он хороший человек,- вступился за приятеля Федор Христофорович,- хотя хочет казаться хуже, чем есть. Без него мне бы никогда не поднять этого дома.
- Не смешите меня, папа,- усмехнулась Тамара.- Он делает все вашими же руками да еще и дерет с вас семь шкур. Нет уж, я больше не позволю ему дурачить наивного человека. За все его услуги заплачено сполна. А насчет внутренней отделки и печи я договорюсь с другим мастером. Есть тут один...
- Умоляю вас, Тома, не обижайте Пиккуса,- взмолился Федор Христофорович.- Мне и так здесь одиноко, пойти некуда, телефона нет, никому не позвонишь, а он приходит, и мы чаи вместе гоняем.
Тамара подумала и согласилась терпеть Пиккуса, хотя бы до того, как Глеб привезет в деревню телевизор, но все же деликатно дала понять эстонцу, что Федор Христофорович не нуждается более в его услугах. С тех пор Пиккус у Варваричевых не появлялся.