Карл. Давай.
Карл, за то время, пока решали его «судьбу», так и не сказавший ни слова, словно это его не касалось, наконец высказался:
– Неправда ваша. Я – болел за вас. Даже пальцы держал скрещёнными.
Но после того, как мы увидали их энергоустановку, я, конечно, мало верю, что нам за оставшиеся двое суток удастся разобраться в её устройстве и работе настолько, чтоб взять патенты. Но я с удовольствием, как говаривает Памелла, развлекусь и развеюсь, лично пройдя по оставшимся двум отсекам. Постреляю, поплюю в стороны…
А то у меня уже мозоли на ягодицах от просиживания кресла.
Приняв душ, Хоффер долго и тщательно растирался махровым полотенцем. Хмурился. Его почему-то упорно преследовала мысль, что они что-то упустили. Важное.
Такое, что могло бы помочь им в решении проблемы странного корабля.
Не спроста же его, будь он трижды неладен, покинули?!
Да ещё заделав все дыры, и посрывав все наружные передаточно-приёмные устройства. Наверняка так сделали, чтоб предотвратить поступление этих самых сигналов!
Вот только оттуда – сюда, или отсюда – туда?..
Выйдя в комнату, и надевая на ходу рубаху от пижамы, он спросил:
– Матильда. Как там у ребят?
– Двигаются, капитан. Уже подходят к очередной изолирующей переборке.
– Вот-вот, по поводу этих переборок. И наружного корпуса. Хотел тебя спросить.
– Да, капитан?
– Для чего, на твой взгляд, срезали с этого самого наружного корпуса – антенны, противометеоритные пушки, камеры, и все прочие устройства?
– С вероятностью более девяноста семи процентов – чтоб помешать передаче сигналов. Изнутри корабля – в открытый космос.
– Но что за сигналы это могли быть? Такие опасные, что ли? А для кого?
– Недостаточно информации, чтоб ответить точно.
– Ну …рен с ним – ответь неточно!
– Вероятней всего, это могли быть сигналы бедствия. СОС, проще говоря. Так вот, вероятней всего те, кто это сделал, во что бы то ни стало стремились предотвратить прилёт тех, кто, приняв такие сигналы, попытался бы оказать эту самую помощь.
– И что же это была бы за помощь?!
– Вероятней всего, помощь тем, кто остался на корабле, внутри, не требовалась. И сигнал был просто – приманкой. Чтоб хоть кто-то прилетел. На корабле. И вскрыл бы заваренные люки. И вступил в прямой контакт. С теми, кто очень этого хотел.
– Да, это-то я понял. Но – для чего?!
– Вероятней всего для некоего… Заражения. Теми продуктами военных разработок, которыми здесь занимались.
И чтоб затем эти спасатели разнесли эти продукты – в населённые места.
Как когда-то на Земле разносили всякую заразу чумные крысы, плавающие с мореходами. На морских кораблях.
– То есть, те, кто остался тут, внутри, после того, как сбежали все, кто ещё не заразился, хотели не столько спастись, сколько – позаразить, и, стало быть, поубивать, как можно больше других людей?
– Вероятность именно такого варианта – девять с четвертью процента. И это – самая большая вероятность из всех тех вариантов, что я смогла спрогнозировать.
– И какие же там ещё остались… варианты?
– Например, захват корабля инопланетной ксеноморфой. Как в только недавно упоминавшейся вами киноленте «Чужой». И ей нужны – «носители». Или социальная революция, приведшая бы в случае общения мятежников с соплеменниками, к свержению существующего Правительства. Или попытка захвата и угона этого корабля с целью освоения запрещённых к колонизации планет. Или…
– Достаточно, Матильда. Бред всё это.
– Не совсем. Вероятности колеблются от трёх, до одной сотой процента. А всего таких версий-вариантов у меня сто двадцать девять.
– Замечательно, конечно… Но ситуация ясней не стала. Пока. Поэтому пошёл я спать. Буди, когда ребята доберутся до «токамака». Ну, или чего-нибудь упорют.
– Есть, капитан. Спокойной ночи, капитан.
– Спокойной ночи.
Лара, отвернувшаяся к стене лицом, если честно, выглядела сексапильно. Изящный изгиб её бёдер, накрытых только тонкой простынёй – в спальне Матильда поддерживала плюс двадцать три – будил воображение, заставляя шевелиться то, чему положено было шевелиться…
Хоффер как-то отрешённо подумал, что вот в этом – весь человек. Его странная и парадоксальная сущность. Покажи мужчине, например, на нудистском пляже – полностью обнажённую даже супер-раскрасавицу, он и не почешется. Но прикрой «обнажённую натуру» даже тоненькой ниточкой стрингов… Ну, или – простынёй – и – всё!