— Не надо мне это здесь! И насчет бабушки ты напрасно съязвил.
— А я думаю — не напрасно.
— А я думаю — бестактно!
Сережа прислушивался к разговору.
— Вот принесет еще двойку, так выдеру, что на всю жизнь запомнит! — слышался голос мамы.
Сережа вздохнул: «Необузданный характер. Тирания на мою голову!».
Спор в соседней комнате не утихал.
— И оттолкнешь мальчишку от себя.
— Зато человеком сделаю. А ты что-то либеральничаешь!
— С ним надо обращаться так, как ты хотела бы, чтобы он обращался с тобой… Право же, я начинаю понимать слога Маркса: «Дети должны воспитывать своих родителей».
«Вот, пожалуйста, даже Маркс сказал!» — мысленно воскликнул Сережа.
Мама на той неделе спросила его: «Ты думаешь, отцу легко иметь с тобой дело!» — «Нелегко, — Самокритично согласился Сережа, — тем более, что у меня переломный возраст и я трудно поддаюсь. Но все же он правильно меня воспитывает». — «Да результатов не видно». — «Нет, видно. Он правильно считает, что рукоприкладство воспитывает раба». — «Тоже мне, кандидат в рабы нашелся!».
Сон все больше овладевал Сережей, и он, уже совсем засыпая, будто издалека-издалека услышал примиренный мамин голос:
— Виталик, знаешь, какой я тебе и Сереже удачный материал на брюки купила!.. Завтра же и отдам сшить…
«Нет, все хорошо — мама нас любит…», — было последней мыслью Сережи, и с нею он уснул.
Утром в воскресенье мама взяла Сережу с собой на базар — помочь нести сумку. Он каждый раз отправлялся в этот поход с удовольствием.
До чего интересно! Причудливо сплетаются железные узорчатые балки высоко под потолком мясного рынка, от чего он походит на вокзал, украшенный огромными картинами: на зеленых лужайках пасутся тучные стада коров. В молочном павильоне по обе стороны зала голубым пунктиром тянутся весы, над ними стоят женщины в белоснежных фартуках. Влажно поблескивает творог, заманчиво тянут к себе коричневые пенки кислого молока в банках, желтоватыми айсбергами возвышаются груды сливочного масла.
А за стеной, в открытых рыбных рядах, серебрятся лещи, темнёют, словно только что вытащенные за усы из тины, сомы, просвечивают, если посмотреть сквозь них на солнце, таранки, копошатся в круглых, плетеных корзинах коричневато-зеленые раки…
Кажется, со всего света привозят на этот рынок добро: янтарный кубанский мед, налитые соком груши Армении, азовскую бледную сулу, пухляковский виноград, отливающий изумрудом, астраханские арбузы в полосатых пижамах.
Вкрадчиво зудит точильное колесо, женский голос зазывно выкрикивает: «Ванэль, ванэль», остро пахнет укропом, нежно — антоновкой, тянет сыростью от вяленой рыбы.
…До отказа нагрузив объемистую сумку, Сережа с матерью уже выходили из ворот рынка, когда увидели какую-то пожилую женщину, оседающую на землю. Рот ее судорожно хватал воздух. Раиса Ивановна крикнула Сереже:
— Подожди меня здесь! — и, подбежав к женщине, нагнулась:
— Что с вами!
— Сердце…
Раиса Ивановна окинула взглядом площадь перед базаром, замахала рукой свободному таксисту. Втянув больную женщину на заднее сиденье, сама села рядом, а Сереже приказала устроиться с сумкой впереди.
— В неотложку, — коротко бросила она шоферу.
…Когда мама начала готовить обед, Сережа зашел к ней на кухню:
— Помочь!
— Обойдусь!
— Рассказать тебе о гигантской змее анаконде?
— Этого еще мне не хватало!
— Нет, правда! Я должен завтра на зоологии прочитать реферат о змеях.
— Ре-фе-рат!!
— Да, чему ты удивляешься!
— Ну, слушаю… — смирилась она, продолжая чистить картошку.
— Нет, я выучил все наизусть, не буду, как взрослые, читать по бумажке…
— Правильно сделаешь…
Сережа стал около раковины, подбил свой чубчик.
— В реке Парагвай как-то убили змею длиной более двадцати четырех метров. Толщина удава была — метр. — Он остановился, поглядел на мать: какое впечатление произвел этим сообщением! — В темноте глаза удава горели зелеными фарами величиной с тарелку…
— Ну, это ты уж слишком… — усомнилась мать.
— Ничуть не слишком! Директор Гамбургского зоосада Лоренц Гагенбек утверждает, что анаконда достигает сорока метров длины и веса пяти тонн!
От удовольствия, что изложил такую сенсационную для мамы новость, Сережа, повизгивая, повалился на табуретку.
— Прямо ходячая энциклопедия, — добродушно сказала Раиса Ивановна.
— Сидячая, — задрыгал ногами Сережа. — Чудовищный мозговой ка-пэ-дэ! — И выскочил на балкон.