— Пап! А разве плохо быть культурным?
— Но без перебора! Тут же сплошное чванство. Трудновато будет, но сдержись, крепись, как можешь. Ничего без спроса не трогай, не забывай говорить «спасибо» и бабку с дедом зови только по имени и отчеству. Иного они не понимают и не признают. Обращайся к ним только на «вы».
— Они чужие? — удивилась девчонка.
— Свои. Но не без пунктика. Заскок у них такой. Даже друг друга на «вы» называют. Хотя в этом году полвека исполнится, как вместе живут. Золотую свадьбу можно справлять.
— Совсем старые?
— Я их много лет не видел и не знаю, как теперь выглядят. И они меня вряд ли узнают.
— Пап, а почему они такие? — спросила Аня.
— Странные, зацикленные люди, равнодушные и холодные. С ними жить невозможно, словно на зимовке на полюсе: ни тепла, ни света. Хотя знай, так относятся только ко мне. Но помимо есть еще младший брат. Его Максимом зовут. Он, понятное дело, моложе и видимо лучше меня. Целых два института закончил, во, головастик. Без родителей ни шагу не сделает, все только с их разрешения и из дома ни на шаг. Работал вместе с отцом. Как они теперь живут, я без понятия. Они не любят гостей, потому, мы не будем там долго гостить, чтобы не обременять семейство. Знай, старики очень любят Максимку. А он в свои годы до сих пор не женился, не хочет огорчать стариков и себе лишнюю мороку получить. Вот и живет козлом среди плесени. Но все довольны, их устраивает такая жизнь.
— А у Максима есть друзья?
— Нам с раннего детства запрещалось приводить их домой, даже по большим праздникам мы не имели на это права. Чужие люди в том доме табу.
— Они ненормальные! А как можно жить без друзей? У меня весь город наш Сургут, из сплошных дружбанов. Меня все знали!
— Ну, вся в меня! — порадовался Сашка. Он обнял дочь, вместе с нею долго сидел у окна, любовался кудрявыми березками.
— А здесь уже вовсю весна. Снега нет. Деревья в листьях. Смотри, коровы на лугу пасутся, где-то рядом деревня…
— А что это такое деревня?
Сашка долго объяснял, а потом показал деревню из окна вагона.
— Пап! А твои родители бывали в деревне?
— Они родом из нее. В семье восемь детей было.
— И все такие придурки?
— Не знаю, ни с одним не знаком. Не привелось, не возили меня к родне. И сами туда не ездили. Порвали с деревней навсегда, как только уехали в город. Они стыдились своего деревенского происхождения и всегда скрывали, откуда они родом. Фотографии родни и родителей держат далеко, на дне чемодана, какой в кладовке стоит. И никогда их не достают. На могилы родителей даже на Радуницу не ездят. Стыдятся. А чего? — пожал плечами Сашка.
— А ты меня туда свозишь?
— Конечно. Свои корни надо знать и помнить каждому человеку.
— Смоленск! Просим пассажиров не толпиться в проходе. Все успеете выйти, не создавайте давку, — просила проводница людей.
— Спасибо вам, — поблагодарил ее Сашка и, выйдя из вагона, снял с подножки дочку, взял багаж и заспешил к такси.
— Ну, вот мы и приехали, — остановился перед домом. Он показался Анютке сердитым и некрасивым.
— Папка, мне сюда не хочется!
— Нам здесь не жить. Совсем ненадолго остановимся. Дух переведем и ходу, — пообещал дочери; та робко вошла в подъезд следом за отцом.
Двери им открыл седой, костистый старик. Оглядел обоих пристально, явно не спешил впускать в квартиру:
— Да это же я, отец! Ваш сын — Александр, а это моя дочь — Анна! — топтался на пороге Сашка, девчонка выглядывала из-за спины отца, не решалась показаться целиком.
— Приехали! Свалились сугробом на головы! И надолго ли вы вздумали к нам пожаловать? Где потеряли свою деревенщину? Или с самолета на ходу выкинули без парашюта?
Не дождавшись ответа, позвал из глубины квартиры:
— Наталья Никитична! Тут к вам гости приехали. Обещают ненадолго задержаться. Разберитесь сами! Я, честно говоря, не знаю, что с ними делать и куда определить, чтоб не мельтешили на глазах! И чего их к нам занесло, не понимаю! — пошел из прихожей, скрипнув спиной. А из комнаты вышла рыхлая, вся в седых кудряшках старуха. Глянув на сына и Анюту, сухо поздоровалась. Предложила пройти, но заставила обоих разуться.
— Фу, да у тебя носки грязнее ботинок и пятки рваные! Какой стыд в таких ехать! — сморщилась брезгливо.
— А это твоя дочь?
— Да! Анюта! — ответил раздраженно.
— Ну, копия твоей жены! — заметила бабка.
— Мы разошлись и уехали от нее навсегда.
— И что с того? Уж не думаешь ли ты здесь обосноваться? Знай заранее, ничего не получится! Мы не согласимся и не позволим стеснять нас!