— Ты же обещала жалеть и никого не обижать. А сама что делаешь? Я папке скажу, что ты все наврала.
— А ну! Иди сюда! — хочет поймать Ленка Аню за шиворот. Та убегает, прячется под кровать и громко плачет, зовет отца. Проснулась от того, что кто-то схватил за плечо и вырвал из сна:
— Чего кричишь? — разбудил отец.
— Мамка приснилась. Хотела с куклами в окно выкинуть.
— Спи спокойно, она далеко и уже никого не достанет.
Перед самым отъездом Наталья Никитична купила внучке обновок и вздумала сама искупать девчонку. Завела ее в ванную, та разделась, и бабка увидела сине-зеленые рубцы на теле внучки. Поначалу не поняла, а потом до нее дошло:
— Кто ж тебя так побил? За что? — спросила дрогнувшим голосом. Из глаз потекли слезы:
— Павлик, Саша! Зайдите на минуту! — позвала бабка мужчин.
— Не надо! Папа видел. А дедуньке не стоит показывать. Это меня мамка отодрала. Я котенка с улицы принесла. И спрятала его в коробке, чтоб мамка не увидела. Но Барсик есть захотел и вылез, пришел на кухню. Вот тут нам с ним обоим досталось. Ему хворостиной, мне ремнем.
Котенка с балкона выбросила, меня на холоде долго продержала.
— Сашка, почему не наказал за ребенка? Зачем разрешил так издеваться над человеком?
— Такую под суд надо было отдать. Сволочь! Разве это женщина? — возмущался дед. Его лицо покрылось красными пятнами.
— Может я и простил бы ей бабью шалость с хахалем. Но когда вот это увидел, о примирении разговора уже не было, — ответил Саня.
— Нужно было отдать ее под суд, сразу выписать из квартиры, как она с тобой поступила, сразу развестись с этим чудовищем.
— Да она садистка! — возмущался старик.
— Я не знал, на зоне был, — опустил голову Сашка и добавил:
— Хотел в бараний рог скрутить стерву, да в зону возвращаться пришлось бы. Каждая минута рядом с нею стала испытанием, вот и поспешили уехать, чтоб новых дров не наломать. Дочку жалко. С кем бы она осталась? Приюта не миновала бы и мне спасибо не сказала б. Потому, плюнули на все и уехали как можно скорее.
Наталья Никитична, искупав внучку, переодев ее во все новое, теперь пила сердечные капли. На радость от обновок не хватило сил. Зато Анька извертелась перед зеркалом. Ей понравилось все. Джинсы и блузки, юбки и платья, все пришлось впору и смотрелось здорово.
— Ты к нам на каникулы приезжай. Я тебя ждать буду, — пообещала бабка, вытирая мокрое лицо. Увидев на внучке следы побоев, женщина никак не могла успокоиться, прийти в себя, ругала Ленку грубо, непривычно для слуха семьи. Сашке она купила кожаную куртку и ботинки высокие и грубые, самые модные и ноские на время.
Расставались старики со своими уже совсем иначе, чем встретились. Молчаливые, притихшие они старались не задавать много вопросов и только плечи выдавали обоих, они мелко-мелко вздрагивали.
Иван Антонович, как и обещал, прислал машину за Сашкой и Анютой вовремя и к самом дому. Старики махали руками вслед уходящем грузовику, а про себя желали, чтоб на новом месте прижились Сашка с дочкой легко и светло, и никто бы не обидел их.
— Как думаешь, приедут ли они к нам в гости на праздники, позвонят ли? — спросила Наталья Никитична мужа.
— Поживем, увидим, — ответил коротко.
— Павлик, у меня Анькины синяки до сих пор перед глазами стоят. Как она выдержала все!
— Они быстро пройдут. Но одного ты так и н поняла. У Сашки таких синяков куда больше. Они долго болеть станут. До самой смерти. Их не видно. Они глубоко, в самом сердце остались. Такие не заживают никогда и живут в памяти постоянной болью. Их не вылечить. А и мы помочь не можем. Разве только не напоминать ему о прошлом. Может, время сгладит.
Сашка тем временем разговаривал с водителем:
— Сколько километров от хозяйства до города?
— Пятьдесят шесть, — ответил коротко.
— А сколько людей живет в деревне?
— Много! В каждом дворе, верней в доме, не меньше пятерых, а где-то по десять и боле. Да еще десятка два летом народят бабы. Чего им делать в зиму? А тут лялька! Глядишь через пяток годов новый помощник.
— Так рано? — удивился Сашка.
— Чего это? Мужик, он с пеленок мужик. К шести годам уже на покос с собой берем. А с конями, коровами, куда раньше управляются. У нас деревня, отдыхать некогда.
— А зимой?
— И тогда без дела не сидим. Сложил руки, остался без получки. Но в доме семья. Все жрать хотят. Об каждом думки в голове держатся. Одному портки, другому сапоги. Девкам того больше одежи надо. А и стариков забижать нельзя. Про себя помнить некогда.