— Анька вернулась. Видно, автобусный рейс отложили. Шоферы не любят ездить в такую погоду. А может Ивана принесло? С него станется, — усмехнулся хозяин, открывая дверь, и удивленно отступил на шаг.
— Чего рот раззявил? Пропусти! Иль бабу не видел никогда? Вишь, до последней нитки промокла. Пока к тебе добралась, вся насквозь вымокла, — разулась у порога, сняла плащ, и, повесив его на гвоздь в коридоре, чтоб стекал, вошла в дом:
— Я по делу к тебе. Так и сказали, что только с тобой говорить надо.
— А кто такая? О чем разговор? — удивился.
— Лидка я! Лукьянова Лида! В деревне всего два месяца жила. Ушла от своих. Сил больше не стало. Запилили, поедом сожрали. Свекровка с мужем вконец сгрызли. Ну, терпела, сколько могла. А тут, добрые люди тебя подсказали, присоветовали поговорить, я и пришла. Другого хода нет, — грузно села на стул, тот завизжал от тяжести на все голоса.
— Чего хочешь от меня? — удивился Сашка.
— Все хочу. Работу, получку, жилье!
— Да кто я есть? Этим Иван Антонович командует. Он начальник хозяйства. А я никто. Бригадир без бригады.
— Ты мне брось воду на уши лить. Люди к тебе послали. Им видней. Я того Ивана три дня ищу. Он в отъезде. Сказали, никто не знает, когда воротится. А ты вот он. Да ты не бойся. Я работать сумею хоть где. И везде справлюсь.
— А почему из дома выгнали?
— Они всяким куском заупрекали. Взвалили на меня все хозяйство вместе с домом и участком, а жрать не дают. Сколько можно живому человеку терпеть, я и не выдержала. Вот и к тебе прибегла, — шарила глазами по столу.
— Ешь все что найдешь! — предложил бабе. Та уплела котелок картошки, буханку хлеба, миску соленой капусты, запила сверху молоком и вытерев губы ладонью, сказала:
— Перекусила малость.
Они разговорились, когда вовсе стемнело. И Лидия, подсев к печурке, рассказала:
— Меня уговорили в деревню пойти. Там сказали, прокормиться легче. Вот и поверила. А он получилось как, работы невпроворот, а жрать не дают.
— А где твои родители? Откуда взялась сама?
— Родителей у меня отродясь не было. Впрочем, когда-то были. А потом сгинули. Куда подевались, не признались и адрес не оставили. Так то вот и подобрали чужие люди. Да как растить, коль я одна, больше их пятерых детей ела. Ну, сущий кукушонок. Отдали в приют. Там держали, сколько сил хватило. За обжорство и ругали и били. А что сделаю со своим провальным пузом, если ему все мало. Даже смерти просила, а она никак не забирала.
— Так ты ешь! — достал из стола буханку хлеба, селедку, лука, вареной картошки. Лидка все пихала в рот без разбору. Даже селедочную голову проглотила.
— Бедная, — пожалел ее Сашка.
— Послушай, а тебе что-нибудь осталось, — спохватилась испуганно и успокоилась, увидев оставшиеся припасы.
На следующий день она удивила Сашку. Ра-ботала так, что лошадей удивила необыкновенной силищей. А вернувшись домой, накопала мешок картошки, разложила на два чугунка. И едва та сварилась, съела без хлеба и соли.
— Лидка, да ты ломовая! — но баба уже мыла полы, прибирала в доме. Ни о какой помощи не просила. Спать, как и в прежнюю ночь, легла на полу.
— Лидка, может, на постель ляжешь, все ж удобнее! — позвал Сашка робко.
— Для того помыться надо, — отозвалась глухо. И на следующий день подошла к постели, вся хрустящая, сверкающая.
— Лида! Чудо мое синеглазое! Девочка моя! Никуда тебя не отпущу, мою голубку! Сам Бог ко мне привел такой подарок! И не надо от тебя никакой работы. Только не уходи, живи со мной, милая!
— Лишь бы не прогнал. Только бы не бил. Считался и уважал. Уж не прошу любви. Это было бы слишком много на мою долю. Я всю свою жизнь прожила об руку с бедой. А теперь она чужая, а я твоя! — стискивала Сашку в объятьях, от каких он чуть не задыхался и радовался, что его по-настоящему любят.
Лида не могла без Сашки ни одной минуты и всюду ходила за ним тенью. Вскоре человек привык к этому сопровождению. И даже гордился им.
Лидия ни на шаг не отходила от Сашки. На работе женщина работала больше других и садилась отдыхать лишь по слову Сашки. Каждую деревенскую улицу, даже скотный двор привели в порядок дорожницы. И если поначалу бабы с настороженностью относились к Лиде, то вскоре привыкли к ней, признали и относились как к своей, защищали от всякого грубого слова, злых насмешек. Как-то попытался бывший муж вместе со свекровью вернуть ее домой. Сашка тем временем был у Ивана. Бабы, узнав, кто к ним пожаловал, так налетели на бывшую родню Лидии, что той только осталось прятаться в сторону от расправы. Тех обоих не просто опозорили на всю деревню, а избили жестоко и гнали до самого двора лопатами, батогами, крючьями.