— Но я же провинился.
— Ни при каких обстоятельствах, что бы ни произошло.
— Но все же видели.
М-да, задачка. Выходит, если бы не встал, меня ещё сильнее засветил бы. Что раб у меня непослушный, хозяйку не признаёт. Которая за него со свободной ругается. Неизвестно ещё, какое эта свободная место занимает в здешней иерархии. Выходит, наградить тебя нужно, а не наказать, дорогой.
Мягко забираю кнут, зажмуривается, сжимает кулаки, не движется.
Ага! Вспомнила! Шутка, но придётся кстати.
Наклоняюсь, легко прикасаюсь губами ко лбу. Сойдёт для первого поцелуя.
С недоумением открывает глаза. Боги, озарение! Улыбка!
— Молодец, — смеюсь. — А теперь займись-ка чем полезным.
Падаю в кресло, отбрасывая кнут, скидываю надоевшие туфли. Дууура! Забыла, что тебе Амира сказала? А этот помнит, вон, полезное надумал. Приближается и давай демонстрировать то единственное, что у него хорошо получается.
— Антер, — произношу тихо, чтобы не зарычать. Ну вот как так можно, что нужно с психикой сделать?
Что? Распечаточка в столе лежит…
Поднимает глаза, не отрывая губ от моих ног.
— Что ты делаешь?
— Единственное, на что способен, — мрачно отвечает.
— А меня ты спросил?
Ужас в глазах.
— Простите, госпожа, я думал…
— Что я непременно захочу воспользоваться советом этой дряни, на которую вывернула… что это было? Не важно. Иначе просто жить не смогу. Так ты думал?
— Но… вы сказали… заняться полезным… потом сняли туфли…
— Да у меня ноги устали на этих шпиляках шкандыбать!
— Давайте я…
— Боже, оставь мои ноги в покое!
— Вам неприятно? Простите, забыл, что к вам нельзя без разрешения прикасаться. Впредь постараюсь помнить.
— Как бы так тебе объяснить… если бы ты был моим любимым человеком, которому захотелось бы доставить мне удовольствие, по собственному желанию, возможно, мне и было бы приятно. Я, знаешь ли, тоже человек, тоже люблю наслаждения, да и секс мне не чужд. Но мысли о том, что эта дрянь елозила тебя по полу и заставляла… — замолкаю, не в состоянии подобрать слов.
— Так что мне делать? — глаза совсем несчастные, похоже, первую половину речи просто-напросто упустил. — Вам не нравятся пользованные рабы? Вы меня продадите?
— Я что только что сказала, повтори?
— Ну что вам противно при мысли, что до вас я так же прислуживал Амире, но ведь…
Боже, дай мне терпения. Когда я такое говорила?
— Ты не виноват в том, что вытворяла с тобой Амира. Ты находился в полном и абсолютном подчинении. Я не могу тебя в этом обвинять. Всё в прошлом, постарайся забыть. Знаю, что легче сказать, чем сделать, но всё же… Попробуй прислушаться к моим пожеланиям.
— Я по-прежнему не понимаю ваших пожеланий… — тихо, с надрывом.
Молчу, раздумывая, как ему пояснить. Или не пояснять — вот немного поживём, сам увидит и поймёт, а разговоры бесполезны. Откуда ему знать, чего от новой хозяйки ждать? Похоже, что бы я ни пыталась сделать, это пока воспринимается лишь как издевательство.
— Просто знай, что я не стану тебя наказывать, — говорю. Мрачнеет:
— Самого себя наказывать заставите?
Сердце буквально замирает… Да уж, агент Там, он-то не знает о том, что вы вынуждены играть соответствующую роль. Чего ещё ему ждать от вас, с вашими-то разговорчиками на людях?! Чёрт!
Так, а это что у нас? Наклоняюсь:
— Что это у тебя такое, покажи?
Слегка отодвигаю распухшую нижнюю губу.
— Ничего, — ведёт головой.
— Что случилось?
— Случайно.
— Что — случайно?
— Укусил.
— Случайно так не кусают… — начинаю и замолкаю, вдруг осознавая, когда это «случайно» произошло. — Подожди.
Встаю, достаю походного медика, сажусь обратно.
— Открой рот, это быстро.
Безропотно открывает, свечу пару минут, рана быстро затягивается, сканер выдает отчёт о благополучном завершении операции. Откладываю на стол, чуть не попадаю на пульт, пугаюсь, смотрю на Антера. Зрачки огромные, тоже смотрит на стол, но, кажется, пронесло. Да не может же этот пульт просто так от любого прикосновения срабатывать! Всё равно нужно будет убрать… Боже, какая жуткая мерзость.
Кладу сканер рядом, от греха подальше. Поворачиваюсь:
— Нормально?
Кивает. А губы как красиво очерчены, прямо самой поцеловать захотелось. Но не буду пугать, ему сейчас любая ласка в наказание, наверное.
— Ну? — спрашиваю. Смотрит вопросительно. — Что дальше?
— Не понимаю, госпожа.
— Если я тебе не прикажу подняться, долго будешь так стоять?