- А что насчет попытки... ну... - пытается задать и сформулировать вопрос по более важной и интересующей ее теме ДжеМин.
- Убить себя? - перебиваю я. - Полная ерунда. ЧунСон же дал уже свое "экспертное" врачебное мнение, что я не могу сдерживать себя в еде. А теперь он же опять предполагает, что я хотела убить себя, что опять не смогла сдержаться и поэтому вот так вот всю сама себя покалечила. Так что ли выходит? По моему, тут где-то логическая несостыковка. Либо я не сдержалась и уже мертва, либо я все-таки могу себя контролировать. Тем более я только чуть-чуть оцарапалась стеклом. Все остальное, это другие постарались. Тебе рассказали, кто это сделал? И мне отказываются говорить и называть имя виновницы, той старухи, что ударила меня.
ДжеМин невольно поворачивается в сторону психиатра, задавая немой вопрос "это правда", на что тот только и мог стоять, соображая, как бы ему встроить новые факты в его, дающую трещины, теорию.
Затем я поворачиваюсь к сестре и спрашиваю у нее:
- СунОк, ты сохранила все мои снимки на своем компьютере и можно ли будет их, потом отправить журналистам, чтобы показать, что со мной делают тут в этой больнице? Которую мы, между прочим, оплачиваем, и в которой пациентов доводят до попыток самоубийства, как тут нас пытаются убедить "уважаемые" в кавычках доктора. Или показать, что здесь сделали с моей внешностью, уже после того как я попала в аварию. Может нам и вправду найти другую больницу, а на эту подать в суд, - выдал я свою идею, как мне надавить на местных врачей-вредителей.
Вот теперь врач-психиатр проникся возможными перспективами и засуетился. Наконец и до него стало доходить, чем может обернуться эта история. Может и не для него лично, а для его коллег и всей остальной больнице.
- ЮнМи, а почему ты вообще вышла из палаты и пошла к зеркалу. Врач же запретил тебе ее покидать. - Спрашивает СунОк.
- Чего? - удивляюсь я. Моя сестра оказывается более проинформированная о моем лечении, чем я? - Первый раз слышу об этом. Это он, что же, пытался так скрыть, что я не могу нормально ходить, и то, что я по его милости, упала здесь в палате и ударилась, так что синяки были повсюду и чтобы никто их не видел. Может он мне еще дышать разрешит, только по его приказанию. Лучше бы он так о моем здоровье беспокоился, чем о моем неуважении к нему. Я вот возьму все это уважение и засуну ему поглубже в его глотку. Это у меня ноги не слушаются, а руки хорошо работают. Пусть только появиться здесь еще раз.
Поговорив полчаса с родными и выясняя, что еще меня здесь не устраивает, как у меня дела, рассказав, как обстоят дела у них, они покинули палату, пообещав разобраться с тем, как меня тут лечат.
В итоге мне назначили нового врача. Девушку, на мой взгляд, едва старше моей сестры, если бы требовалось судить только по облику. Я понимал, что она уже должна быть скорее моя ровесница, но по виду так не скажешь. Как она волновалась, когда впервые пришла и представлялась. Ну а когда я спросил:
- Я твоя первая пациентка?
- Д-да.
- Остальные оказались со мной связываться?
- Да.
- Понятно. Тогда нам остается только помочь друг другу. Ты меня вылечиваешь. Я укрепляю твою репутацию. Согласна?
- Да.
Стало понятно, что меня просто спихнули на нее.
Она стала также долго и полно представляться, прежде чем сказала, что ее зовут Чон ЛаИм, то когда закончила, я предостерег ее на будущее:
- Ты можешь не кланяться. Все равно я не отвечу. Не хочу. Да и не могу пока, у меня спина болит. А зная теперь, как тут принято выкладывать все свои достижения в жизни то позволь и мне тогда назваться. Я головой-стукнутая на-пол-уроненная по-спине-ударенная недосуициднувшая старухо-загрызальная медсестро-пугательная и враче-оскорблятельная Пак ЮнМи.
- Ты могла бы просто представиться, что еще школьница. - Не ощутив какого-то пиетета страха, трепета и даже ужаса передо мной, предложила ЛаИм.
- Как школьница? Мне же девятнадцать лет. Мне так сказала сестра.
И она быстро принялась объяснять, как здесь считают возраст. Сам, осознав весь ужас и трагизм ситуации, что мне опять в школу надо идти, решил все-таки уточнить, правильно ли я все понял:
- То есть в Корее женщины научились рожать через двенадцать месяцев, а не через девять, раз целый год прибавляют. А еще здесь всем прибавляется один год сразу с наступлением нового календарного года. И тебе может быть, как двадцать лет плюс пять месяцев, так и двадцать лет минус пять месяцев. У-у, сука. Удобно. В скобочках - нет.