Неодета и странна полная луна,
На босых её глазах - пятна от вина.
Больно спать, пока в стекло
Бьёт её тепло.
Я не пью ни чай, ни страх, -
Мне одной светло.
Акварели на стенах, косы из травы,
Полупальцев резонанс -
Модернданс кривых.
Выворачивай носок
И тяни подъём.
Кровь из носа - это сок,
Разобьём - и пьём!
Когда-то давно у них был цирковой номер на эту песню. Лиза (бывшая настоящая циркачка, главная в труппе) работала с обручами, Кэрри высоким голоском выводила эту мелодию. Музыкального сопровождения - только метроном. Странный и красивый получился номер. Лиза, крутящая обручи, была похожа на гибкую серебряную пружинку. Свет падал только на неё, и голос Кэрри из темноты будто был сам по себе и не принадлежал никому…
Слегка подустав от своих метаний, Берта решила спуститься. Села на ветку ближайшего дерева и стала слушать. Кругом стояла совершенно особая тишина, которая бывает только в лесу. Нет, это не оглушающая тишина каменных подземелий, напрочь лишённая всяких звуков. Лесная тишь пронизана жизнью. В лесу просто невозможно остаться в одиночестве. Вот и сейчас где-то в зарослях монотонно покрикивала какая-то птица, в траве раздавался быстрый топот чьих-то маленьких лапок, в ближайших кустах, шурша и попискивая, кто-то возился…
В этот миг относительное спокойствие ночного леса прервал чей-то вой. Берта, было, дёрнулась на звук, но вовремя осадила себя. В такой час в Запретном лесу мог выть кто угодно. Даже если это оборотень, то не факт, что именно тот, который ей нужен.
Тут вслед за воем Берта услышала такое, от чего всё её благоразумие куда-то улетучилось. Крик. Ч е л о в е ч е с к и й крик, полный смертельного ужаса. Просто так сидеть и наслаждаться лунной ночью теперь было уже нельзя. Не зная, что и как она будет делать, чем сможет помочь (“Вот ведь раззява! Даже палочки у меня с собой нет!”) она полетела туда, где эта самая помощь требовалась.
Картина, открывшаяся Берте с высоты птичьего полёта, оказалась поистине живописна. Большая посеребрёная луной поляна, к корням высокой сосны жмётся какой-то человек (разглядеть, кто это, практически невозможно), а прямо к нему медленно, растягивая удовольствие от ужаса и беспомощности жертвы, приближается огромный волк. И уж этого-то волка она могла бы узнать среди многих других…
Зрелище было даже красивым. Что может быть лучше Большой Охоты? Берта едва преодолела искушение не вмешаться и досмотреть всю сцену до конца. Но потом представила, как будет угрызаться совестью несчастный Охотник… Правда, уже на подступах к месту развития событий у неё мелькнула слабая мысль: “Вот я бы на его месте…”
Потом-то стало не до мыслей: крыльями по глазам, клювом по темени, когтями вцепиться в нос. И наплевать, что в ту же минуту Берта ударом мощной лапы была отброшена далеко в сторону. Задачу номер один она выполнила: отвлечь внимание зверя от жертвы. Краем глаза Берта успела заметить, как мигом просёкшая ситуацию жертва спешно отползает в соседние кусты. От души за неё порадовавшись, Берта не стала отвлекаться - обоняние у волков отличное, а четыре ноги всяко эффективнее двух, когда дело касается погони. Задержать вервольфа надо было любыми средствами. Так что её сражение только начиналось…
Нынче была ночь открытий. Перекидываться из одной анимагической формы в другую Берта тоже ещё не пробовала, но у неё получилось. Стресс, что ли? Ладно, с этим она разберётся позже.
А пока, ухватив его зубами за загривок и награждая весьма нелюбезными тычками когтистых лап, Берта оттаскивала рвущегося по следу вервольфа. Тот отчаянно сопротивлялся.
Нет, несомненно, в человеческом облике Рем был куда сговорчивее. Берта почувствовала, что устаёт. Да уж, измотанная экзаменами молодая ведьма, которой за один вечер пришлось три раза перекидываться, и голодный матёрый оборотень, переполненный тёмной магией, находились в разных весовых категориях. Это даже если не учитывать того, что он был раза в два её крупнее.
Драка вышла жестокая. Зверь, которому сломали весь кайф, рассвирепел до полной потери тормозов (если они вообще у вервольфов бывают). По поляне в разные стороны летела шерсть. К чести Берты следует сказать, что шерсть была не только её. Но сути дела это не меняет: поединок двух таких противников просто не мог кончиться ничем хорошим.
У Берты никогда не получалось долго держать сложную волчью анимагическую форму. Видимо, на сегодняшнюю ночь свой лимит удачи она исчерпала. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде, чем Берта ощутила отсутствие хвоста и резко притупившееся обоняние. Но, наверное, это произошло достаточно быстро, поскольку она успела далеко отскочить в сторону и даже попыталась превратиться снова. Но до волка, видимо, всё дошло ещё быстрее, потому что, когда он одним прыжком преодолел смешное расстояние между ними, Берта так и не успела увернуться…
Мадам Помфри этой ночью выспаться не удалось. Не то, чтобы бессонные ночи были ей в новинку. Обычные будни хогвартской медсестры, знаете ли… С последними иллюзиями насчёт своей работы она распрощалась ещё двадцать лет назад, когда только приступила к своим обязанностям.
Ибо это были времена легендарных Мародёров. Один Ремус Люпин - её Особое Задание - чего стоил! А Джеймс Поттер, который как-то “совершенно случайно” навернулся с лестницы в три часа ночи, да так, что переломал себе половину костей! А уж Питер Петтигрю, которому кто-то (“Ей-богу, мадам Помфри, не знаю, кто бы это мог быть!”) среди урока по Уходу за Магическими Существами засветил по физиономии Огненным крабом! И это было только самое начало…
Но сегодняшняя ночь - даже по меркам Школы Чародейства и Волшебства это было чересчур! Какой уж тут сон, если заполночь в больничное крыло заявляется Северус Снейп с тремя бесознательными студентами на носилках, неописуемым выражением лица и невероятной новостью о том, что он поймал Сириуса Блэка.
И если бы только это! С этим контингентом и так работы по горло. Уизли сломал ногу и получил контузию от магического взрыва (нет, правду говорят: хуже одного Уизли только, когда их двое). Поттер и Грейнджер тоже отличились - угораздило же их схлестнуться со стаей дементоров! Удивительно, как ребята ещё живы остались…
Потом в больничном крыле неизвестно откуда возник довольный до невозможности Корнелиус Фадж, пожал Снейпу руку и пообещал ему Орден Мерлина за поимку особо опасного преступника. После чего тот пришёл в ещё большее воодушевление и впал в такую эйфорию, что едва не понадобилось Успокаивающее зелье.
Едва эти двое покинули помещение, и мадам Помфри, наконец, смогла заняться больными, в палату вошёл Альбус Дамблдор и настойчиво потребовал строго конфеденциального разговора с полуживыми детьми. А после того, как оный разговор состоялся, в палату снова ворвались взбешённый Фадж и Снейп, на которого просто смотреть было страшно. И тут уже одним Успокаивающим зельем дело не обошлось - выставить двух беснующихся мужчин из своей вотчины мадам Помфри удалось, только пригрозив им Непростительным заклятьем. Ну, подумаешь, Сириус Блэк снова сбежал! Это же не повод превращать больничное крыло в палату для умалишённых!
Нервы у мадам Помфри были уже на пределе, поэтому закончив с пациентами, она ещё долго не могла заснуть. И настроение её ни капли не улучшилось, когда на рассвете в запертую дверь больничного крыла громко и настойчиво постучали.
Выбравшись из тёплой постели и немного приведя себя в порядок, мадам Помфри отправилась открывать. Подойдя к двери, она убедилась, что в неё вовсе даже не стучат, а откровенно колотят, причём явно ногами. Вне себя от возмущения, медсестра, открывая дверь, разразилась длиннейшей тирадой о том, до чего обнаглели эти чиновники, спасу от них нет, и почему теперь все дела государственной важности решаются на её территории. О том, что она загубила свою молодость и талант, сидя в этой проклятой школе, (ни дна ей, ни покрышки!), и что её, между прочим, давно зовут работать в больницу Святого Мунго. Что если директор, в конце концов, не прибавит ей оклад, то она…