Над ним, держа в руке палочку, стоял Патил.
- Что это ты сделал? - Берта удивлённо воззрилась на стажёра.
- Обычное Замораживающее заклинание, - сквозь зубы ответил очень бледный Мариус. - Через полчаса очнётся. Может быть…
- И зачем ты его?..
- А тебе что, доставляло удовольствие отвечать на эти мерзкие вопросы?! - рассердился Патил. - Которые даже к делу никакого отношения не имеют…
Берта уже открыла рот, чтобы чётко и по форме ответить на поставленный вопрос, но тут у неё перед носом оказалась склянка с каким-то зельем.
- На, выпей антидот.
Берта проглотила содержимое склянки (почти безвкусное, вроде минеральной водички) и почувствовала, как неумеренная правдивость начинает отступать.
- Как же ты решился? - покачала головой Берта. - Может, я, и правда, в чём-то виновата, и церемониться со мной нечего.
Мариус криво усмехнулся.
- Ты о профессиональной этике слышала когда-нибудь? С людьми всё же работаем…
- Да я и не человек теперь… - беззаботно отозвалась Берта.
- Да ладно… Это всё формальности. Вон, этот, - он кивнул на бессознательного Бамберга, - человек…вроде. А говорит, мол, не важно, кто виноват, важно, про кого шуму будет больше и в газетах напишут. Я с ним уже два года работаю в паре. Про тебя он, знаешь, как говорил? Возьмём, мол, её утречком, тёпленькую, Круциатусом да Азкабаном пригрозим, она нам мигом чистосердечное напишет в трёх экземплярах. Сука!.. - пренебрежительно заключил Патил, с неприязнью глядя на Бамберга.
Берта покачала головой.
- Да нет. Просто хороший профессионал. Мариус, а дальше-то что?
- Память ему сотру, - решительно сказал он. - Будет думать, что тебя допросил, а про Блэка ничего не выяснил.
- А ты не думаешь, что я - опасная преступница? - Берта улыбнулась.
- Да хватит тебе пургу гнать! Признаться, я и насчёт Блэка-то сомневаюсь. Дело было очень громкое, - пустился Мариус в воспоминания. - Мы его в Школе авроров проходили. Так вот, там полно неясностей! Показания свидетелей-маглов очень неточные, никто толком и не видел, кто “автор” взрыва… Но уж самое непонятное - это то, что труп того волшебника, Питера Петтигрю, так и не нашли. Трупы двенадцати маглов, правда, сильно изуродованные, в наличии, а от Петтигрю остался всего лишь палец. Если эта магия не смогла полностью уничтожить маглов, почему волшебник исчез?.. О, прости, - спохватился Мариус. - Просто это дело мне давно покоя не даёт.
Берта улыбалась. Такому воодушевлению она не могла не посочувствовать.
- Мариус, но Блэка же допрашивали под Веритасерумом, - ну, вот, подшивки “Ежедневного пророка” дают о себе знать. - Потом судили - не самые глупые люди, наверное. Неужели ошибка?
- Ну, во-первых, он сам во всём признался. Сразу. А потом его полгода держали в Либерти… Сама понимаешь.
- Понимаю… - криво усмехнулась Берта.
Он опустил глаза.
- И за то, что год назад было, прости меня. Понимаешь, ты - моё первое задержание, - тоном, каким говорят о первой любви, произнёс Патил. - Я же до этого в канцелярии сидел, бумажки перебирал… А потом меня Бамберг с собой взял. Ну, я и решил показать, на что способен.
- Показал уж… Слушай, - вернулась Берта к делам насущным, - я так поняла, что мне (и не только) светит под большую раздачу попасть.
- Если не в расход, - согласно кивнул Патил. - Фадж теперь вертится, как уж на сковородке. Как же - был Блэк в руках, а ищи его теперь! В магическом сообществе наше Министерство оптом и в розницу такими словами поминают… Вот он и боится - не поймают сейчас Блэка, так ведь власть могут и поменять. Насильственно. А так - вроде бы всё под контролем, граждане, самого убийцу мы ещё ищем, зато соратники его уже в тюрьме…
- Что же мне теперь делать? - Берта чуть растерялась. Ей никогда ещё не случалось вляпаться так по-крупному.
Мариус задумался. Потом решительно сказал:
- Исчезнуть. Они могут этого так не оставить и пришлют к тебе кого-нибудь посерьёзнее нас с Бамбергом.
Берта так же задумчиво кивнула.
- Ты прав, - короткий вздох. - Ну, что ж, прощай, стажёр Патил. Спасибо тебе.
- Да не за что… И хреновый же из меня профессионал, Берта, - грустно улыбнулся он.
Потом поманил за собой заклятием Бамберга - и уже на выходе в коридор обернулся.
- О, извини, забыл, - взмах палочки в сторону окна. - Аллохомора!
Намёк был понят верно. Едва авроры ушли, Берта тут же откинула простыню и села на постели. И сразу упала обратно. Голова закружилась, и перед глазами замельтешили противные чёрные мошки. Слабость подступила такая, что не пошевелиться…
Но лежать долго нельзя. Скоро начнётся обычный больничный день, к ней придут с обходом, и хороша же она будет одна в палате с открытым окном!
Берта несколько раз вздохнула и повторила попытку. Поднялась медленно, спустила ноги с койки, попыталась встать. Шатнуло. Она вцепилась окостеневшими пальцами в спинку кровати и всё же удержалась на ногах.
Так… Теперь нужно добраться до мешка с её пожитками, который профессор Снейп оставил вчера недалеко от её кровати.
…Вчера? Да полно - вчера ли это было? Берте казалось, что она уже полжизни тащится по стёртому больничному линолеуму, цепляясь за спинку собственной койки. В виски бил горячий молот, перед глазами плыли разноцветные пятна.
“Падаль… Какая же я падаль…”, - шелестело в меркнущем сознании. Берта даже не поверила, что уже сидит на полу рядом со своим рюкзаком.
Львиная доля её сил уходила на то, чтобы не отключиться. Руки не слушались, развязывание тесёмок рюкзака превратилось в невыполнимую задачу. Наконец, ей удалось справиться с ней.
Так, что тут у нас? Одежда… В больничной рубашке далеко не уйдёшь, первый же патруль остановит и в ту же самую больницу вернёт…
Школьные мантии… Нет, ностальгией по школе она пока что не страдает. Может быть, потом… Только не забыть ободрать с них слизеринские нашивки.
Платье…коричневое, новое. Жалко. А старое осталось где-то в Мунго - Берта не помнила, как её переодевали.
Рубашка с брюками. В этом одеянии пол-Европы исхожено, значит, и в Лондоне сгодится. Особенно, в определённых его районах.
Туфли жаль. Тоже остались где-то в Мунго. Целители, видимо, решили, что пока ей обувь не понадобится. Наивные…
Ладно, сойдут и башмаки. Не босиком, всё же…
Кто бы знал, какой мучительный процесс - переодевание…
Встав, свернув волосы в небрежную косу и повесив рюкзак на менее повреждённое плечо, Берта направилась к окну.
Уже совсем рассвело. День обещал быть ясным и жарким. Лондон просыпался и ждал свою новую гражданку.
Одно удручало - палата находилась на втором этаже. Но зачем, скажите, на свете существуют водосточные трубы?
…Спуск был тяжелейший. Берта всерьёз думала, что сорвётся и долетит до земли без всякого труда. Как птица.
Но привычная сноровка сказывалась. Правда, за время спуска Берта вспомнила о каждой ране, украшавшей теперь её плечо, руку, часть груди. Но оно того стоило…
Лёжа на мокрой росистой траве, Берта подумала, что больше никогда не встанет. Но разлёживаться под больничными окнами тоже не стоило - иначе все мучения могли оказаться напрасными.
Куда ей идти, Берта не имела ни малейшего представления. Только одно прочно засело в голове: “Площадь Гриммо, 15”.
Да, у неё осталось в Лондоне ещё одно незавершённое дело.
Энрике…
С этим щуплым вертлявым парнишкой Берта познакомилась в тот год, когда её выгнали из интерната. Берте тогда едва минуло одиннадцать, Энрике был года на три постарше.
…Вообще с её отчислением вышла тёмная история - Берта это ещё тогда понимала. А позже, в Хогвартсе, уже рассказав всё профессору Снейпу, она окончательно в этом уверилась.
…А было так.
Хмурым осенним днём Иоган Фогель привёз почти семилетнюю Берту Лихт в монастырь Святой Бригитты и сдал девочку с рук на руки сестре директрисе.