Остановившись на нетуго заплетённой косе, Берта, удовлетворённо улыбаясь, прошлась взад-вперёд по комнате — насколько позволяло пространство. Скрипнул пол под высокими каблуками, прошелестел шёлковый шлейф… Наряд преобразил Берту волшебным образом: корсет исправил осанку, туфли и юбка изменили походку, неухоженные руки были скрыты перчатками, а нервные пальцы заняты веером.
«Вот только танцевать с таким хвостом совсем нельзя. Точно навернёшься», - подумала про себя Берта и сняла его.
Это платьице она приглядела, пока рылась на полках и среди вешалок. Вот оно-то было в самый раз! Совсем не длинное — до середины икры, не больше, узкое, но с разрезами по бокам, а так — в общем, очень простого кроя. Рукав до локтя, чёрный шёлк, жёлто-зелёный растительный орнамент по вороту, манжетам и подолу. Платье оказалось ей в самую пору, будто нарочно сшито, но Берта не очень удивилась. Видимо, вся здешняя одежда была зачарована таким образом, что подходила по размеру каждому, кто бы её ни надел.
С сожалением обернувшись на царский наряд с веером, ещё, казалось, хранившим тепло её руки, Берта вышла из гардеробной. Сириус ждал её тут же. И, увидев его, Берта впервые до конца поняла значение слова «остолбенеть». Ибо именно это с Блэком и произошло при виде Берты. Он застыл на одном месте, его лицо, побелевшее, как мел, выражало что-то, подозрительно похожее на ужас.
- Где…где ты взяла это?
Берта нахмурилась.
- Что — так плохо?
- Нет! - спохватился Сириус. - Но…чёрт возьми! Она ведь сожгла все её вещи…
- Ничего не понимаю, - Берта нахмурилась ещё больше.
Сириус будто бы уже оправился от этого непонятного шока.
- Тебе и не надо, - как-то тихо и чуть задыхаясь проговорил Сириус. - Это всё давно было. Забыто уже всё и похоронено… - он говорил, будто успокаивал не Берту, а себя самого.
Впрочем, Берта и не волновалась.
- Блэк, ты что, тряпки испугался? - повысив голос, спросила она.
Тот принуждённо улыбнулся.
- Права. Не ожидал просто. Нервы ни к чёрту…
Берта тихо подошла и взяла его за руку.
- Пойдём потанцуем?
Рука его была холодной, а бледные губы всё ещё дрожали, когда он снова улыбнулся.
- Я будто снова в Хогвартс вернулся. У нас там такие вечеринки были, знаешь…
Жалкая вышла улыбка.
…Они перешли в гостиную — там было просторнее. Фортепиано неведомым образом тоже оказалось тут. Хотя каким ещё неведомым? Сириус левитировал.
Они в нерешительности встали друг перед другом.
- С чего начнём? - спросила Берта.
- Вальс, - серьёзно объявил Сириус. - Выбирайте музыку, мисс.
Она подошла к инструменту, тронула рукой нужную точку, на миг закрыла глаза…
Почему ей вдруг пришёл на память именно этот вальс — услышанный в каком-то году на площади какого-то города? Слишком громкий, слишком навязчивый, слишком гибельный. Слишком аффектирован каждый звук, чтобы не стать последним.
Но рука Сириуса уверенно ложится ей на талию, а другой он крепко сжимает её ладонь. И Берта кладёт свою руку ему на плечо.
Он ведёт её по самому краю — пропасти или музыки? У неё хорошее чувство ритма и память тела. Он властный, но сдержанный, она послушная, но твёрдая и лёгкая, как стрела. Он не отпускает её взгляда, и она не желает освободиться. Ему больше не страшно. Ей тоже.
Когда вальс кончается, они оба опускаются на серо-зелёное соцветие пушистого ковра. Тишина странна и непривычна обоим. Впрочем, не слишком привычны и танцы: Сириус дышал часто. Потом рассмеялся.
- Совсем старика с ног сбила!
Берта порывисто заглянула ему в лицо.
- Ты никогда не будешь старым, Сириус, - и ошеломление внезапной догадки прозвучало в этих её словах.
========== Глава 8. ==========
С Орденом Берта связана не была, но кое с кем из его участников контакты у нее появились. Один был неожиданным, второго она подспудно ждала с самого начала лета.
Однажды поздно вечером, после очередного собрания Берту окликнули на лестнице, куда она вышла, думая, что все разошлись.
- Эй, слышь… Поди-ка сюда, - голос был тихий, хриплый и незнакомый.
- Чего тебе? - невидимый собеседник находился где-то в районе кухни, куда Берта и направилась — невольно перенимая тон разговора.
Звавший оказался низкорослым, коренастым и кривоногим человечком. Волосы, отросшие, грязные и нечёсаные, возможно, имели когда-то медно-рыжий оттенок. О возрасте этого человека можно было сказать лишь приблизительно: что-то от тридцати до пятидесяти. Единственное, что при взгляде на его опухшую физиономию не вызывало сомнений, - это то, что её обладатель не дурак выпить. О том же говорила смесь запахов крутого перегара и дешёвого табака, исходившая от его потрёпанной мантии. Собственно, именно эта вонь и удержала Берту на расстоянии от незнакомца. Тусклое освещение прихожей мешало рассмотреть его лучше, да Берта и не стремилась. Большая часть её жизни прошла среди таких вот субъектов — чего ж тут особо разглядывать?
Не только волчьему обонянию Берты запах гостя не пришёлся по вкусу. Напряжённое сопение портрета миссис Блэк грозило перейти в злобный хрип. Берта предложила пройти на кухню.
- Я тут это… - засуетился гость. Пока он рылся в карманах своей мантии, которые, судя по тяжёлому грохоту многочисленных железок внутри, не имели дна, Берта лихорадочно соображала, кем бы тот мог быть. Поскольку находился он сейчас в штаб-квартире Ордена Феникса - никем иным, как бойцом бравой армии Дамблдора. «И хороши же дела у Ордена…» - в который раз грустно подумалось Берте.
- Тебя как звать-то?
- Флетчер я, - человечек оторвался от своего занятия и внимательно посмотрел на Берту. Та перехватила его взгляд — ясный, цепкий и совершенно трезвый. - Привет тебе. От Рыжей.
Тут всё встало на свои места.
Когда они с Энрике только-только приехали в Англию, жили в такой нищете, что просто есть было нечего. Энрике, конечно, был виртуозным вором, но Берте везло больше. Вот и в тот день она понадеялась на везение. Заскочила в какой-то трактир, «Дырявый котёл», кажется, так он назывался, в надежде стащить там хоть еды, хоть, если повезёт, денег.
В тот раз посетителей в трактире было всего двое: старик со всклокоченной седой бородой и красным носом да ещё какой-то нализавшийся в зюзю ханурик, который спал, положив на стол лохматую рыжую голову. Берта сперва подсела к рыжему, поскольку он не подавал признаков жизни, но быстрый обыск его карманов ничего не дал. Тогда девочка переместилась к старику, который тоже казался изрядно захмелевшим. Едва сунув руку ему в карман, Берта поняла, что фатально ошиблась, потому что цепкие, сильные, совсем не старческие пальцы тут же больно впились ей в запястье, а хриплый едкий голос прошипел в самое ухо:
- Попалась, воровка!
Вырваться не представлялось возможным, и Берта уже мысленно попрощалась с Энрике и с вольной жизнью. Но тут произошло нечто такое, что ошеломило Берту. Старик вдруг замер, будто его ахнули по голове чем-то тяжёлым, и выпустил её руку. В тот же миг, едва это случилось, кто-то другой крепко схватил Берту за руку и…
Это был её первый опыт парной трансгрессии, и он Берте совершенно не понравился. Её бы вырвало после этого, если б было чем – она уже больше суток ничего не ела.