— А на вас кто напал? Немцы?
— Дурак! Немцев всех побили давно!
— А кто тогда?
— А вот мой папа говорит, — неожиданно громко сказал Пашка Синцов, — что это всё враньё, и они к нам едут, потому что хотят у нас жить, а не потому что война. Он говорит, нельзя никого пускать, пусть сами разбираются. У нас у самих денег мало. Вот что он говорит!
Все замолчали и повернулись к Алёне. Девочка закрыла лицо руками и убежала.
— А мой папа думает, что во всём виновата большая политика, — вступил в разговор обычно тихий Вовка Синицын.
— Что это такое? — спросил кто-то.
— Я не знаю.
Мила отлично знала, что это такое. Ещё бы! Вера ей два часа объясняла.
— Ну, поняла? — спросила она потом.
— Можно я своими словами? — попросила Мила.
— Давай своими!
И Мила рассказала, что политика — это огромное животное, которое идёт по земле и никого внизу не замечает. Люди для неё как букашки и ей их совсем не жалко. Разве можно жалеть букашку? Поэтому политика и давит всех без разбору. И ничего с ней не поделаешь.
— Что же ей никто не управляет? — засмеялась тогда Вера.
Мила сказала, что нет. Но злым людям нужно, чтобы она была. Потому что все свои нехорошие дела эти люди сваливают на политику.
Вера почему-то долго смеялась, но в конце-концов сказала, что Мила поняла всё почти правильно.
Девочка вздохнула и отправилась искать Алёну. Алёна сидела за домом на большом гладком камне. Мила присела рядом.
— Ты чего убежала? — спросила она.
Алёна пожала плечами.
— Ты что немая?
Тишина в ответ. Мила поковыряла ногой землю.
— Не хочешь разговаривать, не надо! Сиди тут одна и дуйся сколько влезет!
Мила встала и пошла во двор. До вечера она играла с ребятами, а когда пришло время возвращаться домой, вспомнила про Алёну. Та так и сидела на камне.
— Пойдём! — пробурчала Мила, девочка поднялась и покорно пошла за ней.
Мила дулась как мышь на крупу. Так Вера сказала. Алёна оказалась совсем не интересной. Она никогда не заговаривала первой, а если её спрашивали о чём-то, краснела и опускала голову. Правда с прадедушкой говорила очень много. Мила однажды заглянула в комнату, а там Алёна трещит без умолку.
«Воображала!» — подумала Мила. — «Не хочет с другими говорить, не надо. Обойдёмся как-нибудь!»
И на улице с ней играть неинтересно. Пролетел над двором самолёт, низко-низко. Все сразу головы вверх задрали, смотрят. Интересно ведь. А Алёна испугалась и в подъезд побежала. Чудная! Всегда убегает. Ищи потом!
А тут ещё мама с папой. Вьются вокруг этой девчонки, а про Милу и не вспоминают вовсе.
Алёна на кухне маме салат помогает резать, а Мила в комнате сидит и дуется.
— Да кто тебе мешает, дурочка! — сказала Вера. — Пойди и тоже чем-нибудь помоги!
— Ну, да! Ей уже Алёна морковь режет! — девочка засопела и надулась ещё больше.
— Смотри не лопни! — засмеялась сестра. Всё время хихикает. А Миле не до смеха. Вчера папа пошёл с Алёной во двор и целых два часа учил её кататься на взрослом велосипеде. Мила все два часа и просидела на подоконнике, прижавшись щекой к стеклу. Вера опять хохочет:
— Пошла бы тоже погуляла!
— Не пойду!
— Почему?
— Из принципа!
Что за принцип такой Мила не знает, но слово очень уж удобное оказалось.
Зашла Мила как-то в свою комнату, а там Алёна. Держит в руках зайца Веню, любимую милину игрушку.
— Можно поиграю? — еле слышно спросила. — Он такой красивый.
Тут Мила и не выдержала. Вцепилась в розовое ухо, кричит:
— Не отдам! Мой Веня! Терпеть тебя не могу! Противная! Вредная!
Тут ухо и не выдержало, оторвалось. Девчонки обе зарыдали — заяц-то действительно хороший.
Прибежал прадедушка, увидел, что случилось.
— Ерунда-то какая, девоньки. Сейчас мы его быстро подлатаем, — нагнулся, а разогнуться уже не может. — Что-то нехорошо мне…
Увезли прадедушку в больницу. Мама сказала, что сердце виновато, переживал много.
— Из-за тебя всё! — Мила ущипнула Алёну, небольно. Но та всё равно заплакала.
Когда Вера узнала, что Мила обижает Алёну, то решила поговорить с сестрой.
— Ты злая, капризная девочка! — сказала она. — У тебя есть мама с папой, квартира, игрушки, а у Алёнки никого нет. Её родители погибли, а дом сгорел. Ты знаешь, что она месяц жила в подвале?
— С крысами? — Мила побледнела.
— С огромными! Там было холодно и страшно. И пока ты тут объедалась шоколадками, она питалась одним хлебом!