Сегодня Рейвен решил показать мне особое для него место — старую часовню, которая была разрушена много лет назад очередным землетрясением. Мы летели туда на геликах, в сопровождении лишь пары человек. И я чувствовала себя вполне комфортно рядом со своим мужем. Больше не было странной робости или нерешительности. Он часто заставлял меня улыбаться. Его рассказы об этом мире завораживали.
Спустя час мы высадились у полуразрушенного, но все еще величественного квадратного здания с фасадами, парапетами, прорезанными окнами-розами и стрельчатыми арками. Внутрь часовни вела двустворчатая дверь.
Мы оставили наших сопровождающих, медленно поднялись по ступеням и Рейвен приоткрыл передо мной тяжелую створку.
— Когда-то сюда мог войти любой желающий в любое время дня и ночи, — его голос звучал приглушено и как-то особенно печально. — Именно с разрушением главной часовни нашей империи люди начали утрачивать веру в спасение. Они потеряли надежду. Я иногда возвращаюсь сюда, здесь чувствую себя спокойно и умиротворенно.
У дальнего конца часовни находился большой алтарь, неподалеку от него когда-то рядами стояли скамьи. Сейчас же большая часть скамей была разбита и валялась на каменных плитах потрескавшегося пола. По бокам располагались цветные мозаичные окна с изображением трех различных божеств. Сейчас от мозаики мало что сохранилось. Под окнами находились алтари, посвященные этим божествам. Ближе к выходу имелся спуск вниз, ведущий к дверям в крипту.
— Свет, Тьма и Справедливость, — указал Рейвен на уцелевшие изображения божеств. — Наши предки пронесли свою веру через много веков. Позже, когда народы объединялись под воздействием обстоятельств и присоединялись к Империи, наша религия вбирала в себя многие чужие догмы и постулаты. Именно сюда приходили молодожены, чтобы объявить всему миру о своих чувствах. А после подносили к алтарю свое новорожденное дитя, чтобы получить благословение божеств. Считалось, что в этом случае ребенок будет расти сильным, здоровым и счастливым.
— Прекрасное и таинственное место, от которого замирает сердце, — поделилась я своими ощущениями.
— Я давно хотел тебе его показать, — Рейвен замялся, и мне показалось, что на его щеках заиграл легкий румянец. Никогда не видела главнокомандующего столь нерешительным.
— Спасибо тебе за то, что решил это сделать, — я повернула к нему сияющее лицо и натолкнулась на взгляд мужчины. Темный и затягивающий, от которого внезапно потеплело внутри. Я неловко отступила назад, стараясь уйти от наваждения и не дать себе поддаться зову этого взгляда. Но неосторожно задела ладонью выступающий обломок железа и вскрикнула, почувствовав резкую боль. Царапина оказалась неглубокой, однако сразу же выступила кровь, которая сбежала по ладони и упала вниз, прямо в щель разломанной плиты.
— Теона, — Рейвен был слишком встревожен этой незначительной раной, тут же взяв меня за руку и поспешив залечить порез, — я не целитель, но кое-что могу.
Он легонько подул на кожу, улыбнулся и заботливо переспросил:
— Не болит?
— Нет, — я не могла отвести взгляда от его склонившегося надо мной лица. А когда его губы коснулись места недавнего пореза, мое сердце сладко сжалось. И я совершенно не почувствовала, как он внезапно напрягся и посмотрел куда-то вниз. Я проследила за его взглядом и с удивлением увидела на месте недавней трещины в плите робкий, но вполне живой цветок, который продолжал расти и подниматься на наших глазах. Спустя несколько мгновений и ударов сердца он расцвел, показав нам нежные шелковистые лепестки.
Рейвен медленно перевел взгляд на меня. И в этом взгляде появилось так много всего — надежда, страх, отчаяние, ярость, сомнения. Я сжала ладонь в кулачок и внезапно вспомнила слова ящера: «будь с ним осторожнее. Его мотивы и чувства скрыты глубоко внутри. Он может быть опасен…»
Рейвен сжал мою ладонь своими сильными горячими пальцами, и, не произнеся ни слова, вывел из часовни, без труда притворив огромную дверь. В воздухе разливалось напряжение и тревога, и я не могла предугадать действий своего мужа, однако, все внутри сжалось в тугой комок и захотелось оказаться далеко отсюда. И, желательно, одной. Я чувствовала, как по коже бежит холодок, ощущала, как мои пальцы слегка царапают внезапно удлинившиеся когти мужчины.
Это произошло так внезапно! Я не могла даже подумать, что такое возможно! Моя собственная кровь! И этот цветок… Неужели единственная капля способна дать жизнь этому маленькому, но прекрасному созданию? Дух захватывало от собственных возможностей, а надежда на возрождение боролась с искренним страхом. Страхом перед неизвестностью, собственной участью и… Рейвеном Даром.