— А если нет? — сдавленно прошипел мой бывший пациент.
— А если нет, тогда твоя родная сестра окажется в руках Императора и будет принесена в жертву его абсурдным домыслам о спасении мира.
— Сестра? — переспросил Роланд и перевел взгляд на меня, — не верю. Моя мать исчезла более двадцати лет назад. Я знаю, что ее давно нет в живых. И это сделали шавки твоего Императора. Того самого, которому ты был так предан.
— Придется поверить. И времени у нас нет. Они дышат нам в спины.
— Хорошо, я помогу, — медленно с расстановкой заговорил Роланд, но прежде ты поклянешься, что не врешь, и эта девушка действительно моя… сестра.
Мужчина перевел взгляд на меня, несколько секунд смотрел пристально, не мигая. Словно змея, стараясь загипнотизировать свою жертву. А после так же неспешно посмотрел на удерживавшего его главнокомандующего.
— Недавно я смог подобраться к документам тех лет. Которые не смогли или не успели уничтожить. Я обнаружил свою заинтересованность и вызвал подозрения в нелояльности режиму. Наверное, это стало моей главной ошибкой — они поняли, что мне известно слишком много. То, что они скрывали долгие годы. Ты значился в тех списках как Роланд Сейр, бунтовщик из неподконтрольных властям. Тогда же я обнаружил имена нескольких женщин, которых забрали из их семей.
Роланд перестал вырываться из рук мужа и застыл. Его глаза зажглись темным мрачным интересом.
— Это был эксперимент по возрождению Матери. Они пытались создать ее Аватару. Двенадцать молодых здоровых женщин выбранных по одним ведомым главному магу Императора критериям и количеству мест силы. Они никогда не видели отцов своих детей. Их просто использовали, как племенных карис. А новорожденных девочек уничтожили, потому что считали, что их смерть способна возродить умирающую планету. Официально. Даже тогда они прикрывались всеобщим благом, чтобы продлить жизнь одного единственного умирающего человека, пусть и Императора, — с напором резко бросил Рейвен в лицо Роланду.
— Все девочки с их матерями, участвовавшими в этом безумии, были убиты. В списках мне попалась одна фамилия. После я проверил еще раз. Среди умерщвленных на алтаре не значилась женщина по имени Аманда Сейр. Твоя мать. Женщина, которой удалось сбежать из запертых подвалов дворца, спасая жизнь своей новорожденной дочери. И ей это удалось. Хотя сама она погибла. Девочка чудом выжила и она перед тобой. А еще у нас мало времени. И если ты не поторопишься, мне придется на глазах твоей сестры сделать тебе очень больно.
Нас ждали возле Арки. Стражи Императора окружили место перехода плотным кольцом, и вряд ли мы с Рейвеном смогли бы просочиться абсолютно незаметно.
— Какие будут предложения? — Роланд покосился на Рейвена. Мы залегли на выступе, скрытые от глаз преследователей, но это нас не защищало от пронизывающего тело ветра. Колючие иглы мелкого дождя впивались в кожу, причиняя боль. Казалось, сам мир, догадавшись о моем желании его покинуть, взбунтовался.
Мой новообретенный брат поглядывал на меня всю дорогу, но не произнес, ни слова. Момент был неподходящим, да и вряд ли в подобных обстоятельствах можно было бы узнать что-то друг о друге. Быть может немного позже, когда опасность не будет дышать нам в спину, я смогу расспросить его о нашей маме. Какой она была? Наверное, необыкновенной: сильной, бесстрашной, раз нашла в себе мужество бежать из подвалов Императора, спасая своего ребенка. Похожа ли я на нее внешне? Как она жила, чем интересовалась, что любила?
Мои размышления развеял сухой ответ Рейвена.
— Их нужно отвлечь. На той стороне Теону будут ждать. Все что нужно — доставить ее к Арке и прикрыть отход.
— Означает ли это, что наш бравый главнокомандующий остается на этой стороне? — чуть иронично поинтересовался Роланд. Я вслед за ним резко посмотрела на мужа. Он молчал, но я все поняла и так. Он со мной не пойдет. Он останется здесь. Несмотря на обвинения и преследования Императора.
— Рейвен, — шепнула я, нерешительно дотронувшись до его руки. Под моим прикосновением его тело снова напряглось, — ты не можешь остаться здесь. Прошу тебя. Не бросай меня!
Знаю, насколько это эгоистично прозвучало, но здесь и сейчас, я поняла, что этот мужчина мне нужен любым — с когтями, клыками, превращающимся в неведомое существо, от которого я никогда не видела зла. Но живым и рядом со мной. Может, это и есть любовь? Или чувство, рожденное из благодарности и доверия, не может быть любовью? Мне не с чем было сравнивать, потому что до него все мои ощущения были лишь бледным подобием того, что я испытывала теперь. Я знала, что если он останется на этой стороне, то умрет. Император не простит предательства и измены. А я не смогу жить с мыслью, что покинула мужа на верную смерть.