— Я не мог даже мечтать здесь оказаться, — пояснил он свой настрой, я поджала губы и отвернулась. Никогда не думала, что увижу именно этого человека в состоянии близком к восторгу.
— А теперь четко и по существу. Что тебе известно об этом мире и моем в нем месте? — жестко спросила я.
— Только то, что ты каким-то образом связана с Демиургом этого мира.
— Демиургом?
— Матерью… создателем, охранительницей. Той, кто был здесь всегда. До того, как пришли те, другие.
— Пришли и… — подтолкнула я Аранду к ответу.
— И все. Они все взяли, все растоптали. А когда захотели вернуть все назад — у них не получилось. — Аранда пожал плечами и зажмурил глаза под ярким солнцем.
— Не получилось, потому что я исчезла?
— Верно, — улыбнулся некромант.
В небе появилась точка, которая стремительно приближалась. На душе как-то враз потеплело, мой ящер был рядом со мной. Теперь нужно найти Рейвена и Роланда, попытаться их вытащить из лап императора. А после… Настолько далеко мои планы не распространялись. Правду говоря, я с трудом представляла, как я буду вообще кого-то спасать. Даже до потери дара целительницы, я никогда не умела сражаться с превосходящим числом противника.
Подлетевший ящер, тяжело встав на все четыре лапы, поднял тучу пыли. Прокашлявшись и подождав пока пыль осядет, я подбежала к нему.
— Я волновался, — раздалось у меня в голове.
— Мне пришлось бежать.
— Знаю. Ты не должна была возвращаться. Твое место теперь далеко отсюда, рядом с тем, кто смог принять и полюбить тебя как родную.
— Но тогда этот мир погибнет.
— Возможно, так будет лучше для всех, — ящер склонил ко мне огромную голову, — не все живущие заслуживают право жить. Ты ценность, но лишь для тех, кто способен это понять.
— Там мой муж, — напомнила я, хотя в глубине души спор с ящером мог бы вызвать недоумение. Но я любила это древнее создание.
— Он лишь эпизод в твоей жизни. Забудь о нем, иначе погибнешь.
— Не могу, — я подняла руку и провела по грубой теплой коже ящера, словно успокаивая. Его или себя.
— Вы общаетесь! — наш молчаливый диалог прервал Кадир. Я обернулась к восторженно взиравшему на ящера адепту и только сейчас сообразила — он ведь впервые видит такое чудо как возрожденный ящер. Не думаю, что в истории его мира было что-то подобное. — Вы общаетесь мысленно.
— Кадир, позволь тебе представить старейшего жителя Корнуса.
И как-то так получилось, что даже про себя я назвала это существо древним, ящером. Но даже не пыталась дать ему какое-то имя. Мне казалось это противоестественным.
— Невероятно! — Аранда обошел вокруг ящера, явно подавляя в себе желание коснуться, потрогать, пощупать.
— Ты знаешь, где их держат? — я снова мысленно обратилась к ящеру.
— Это безрассудно и опасно.
— Император не успокоится пока не получит единственный шанс на свое жалкое существование. Так уж получилось, что этот шанс он видит во мне. Что же, — я с улыбкой медленно, будто прицениваясь, оглядела некроманта, — у нас с императором будет, что предложить друг другу.
— У тебя не получилось, — констатировал глава личной охраны императора и пнул носком ботинка избитого окровавленного мужчину. Тот вздрогнув всем телом и тихо застонал.
— Я пытался, клянусь. Я звал ее, и она меня услышала.
— Плохо звал, мразь. Твоя сестрица тобой совсем не дорожит.
— Она меня не знает, — пытался пояснить свой провал Роланд, — но есть ее муж.
— А он оказался. Представляешь — одна созданная тварь отказалась звать другую. Глава хмыкнул и поспешил отойти от избитого, чтобы не запачкать обувь.
— Если ты бесполезен, ты не нужен. Запомни.
Мужчина покинул камеру, послышался глухой звук запираемой двери. Роланд облегченно выдохнул. Судьба подарила ему немного времени. Да он испугался за свою жизнь, но не только за свою. Если Теона не вернется на Корнус, мир погибнет. А с нм погибнут все те, кто остался по эту сторону Арки. Вряд ли герцог Сальеро будет настолько щедр, что позволит переселиться им всем. Особенно, когда знает, что существование этого мира угрожает жизни его сестры.
Роланд прикрыл припухшие, налившиеся кровью глаза и приложился затылком к холодной стене. Легче не стало, но прохлада слегка остужала гудящую от боли голову. Он ведь не только ради себя, ему жалко своих друзей, которые до сих пор скрывались в пещерах и длинных тоннелях. Ведь больше о них позаботиться некому. А что значит одна жизнь пусть и сестры по сравнению с жизнями сотен, а то и тысяч? К тому же, какая она ему сестра? Всего лишь причина смерти его матери. Без нее мама бы всегда была с ним, и ему не пришлось бы выживать в детстве в одиночку.