Мои слова еще какое-то время эхом отражаются от потолка, а потом тишина в комнате становится почти болезненной глубокой.
Я не понимаю, кто это сказал, но мне, простой монашке, никогда бы не стало духу сказать такое вслух. Но в этой комнате кроме нас троих точно больше никого нет. Орви едва дышит и с трудом поднимается на ноги, герцог мрачно поглядывает в мою сторону. Значит, остаюсь только я.
— Орви, ты… в порядке? — спрашиваю я, но на этот раз не рискую к нему приближаться. Одним богам известно, в какой новый приступ бешенства Его Сиятельной пятой точки это может вылиться, и какую цену заплатит Орви.
— Да… все… хорошо… — кое-как отвечает он.
Догадываюсь, чего ему стоят эти слова, и что он говорит так только чтобы успокоить меня.
Если бы я только могла хотя бы осмотреть его и оказать помощь. Но очевидно, любая моя попытка притронуться к нему, в итоге сделает только хуже.
Остается только терпеливо ждать, пока он сам поднимется на ноги и вперит в меня вопросительный встревоженный взгляд.
— Лейтенант, могу ли я истолковывать ваш взгляд как попытку нанести мне глубокое личное оскорбление? — ледяным тоном интересуется герцог, все еще не до конца становясь на «поцелованную» моей пяткой ногу.
— Ваша Светлость? — моргает Орви, как и я, не понимая, куда клонит Нокс.
— Вы с герцогиней так пересматриваетесь, будто ей наедине со мной грозит страшная опасность, — не без ядовитого сарказма, поясняет герцог.
Я громко фыркаю, сходу вспоминая все те разы, когда она ставил под сомнение мою репутацию. Нокс приподнимает бровь, как бы предлагая поделиться причиной этого моего поведения, на что я решительно от него отворачиваюсь.
— Со мной все будет в полном порядке, лейтенант, — стараясь выдержать ровный и уверенный тон, говорю Орви. Всем будет лучше, если он больше не будет маячить перед глазами герцога, словно красная тряпка перед быком. — Хоть воспитание и манеры Его Светлости оставляют желать лучшего, он все же носит мундир Генерала Королевской гвардии, так что, полагаю…
Я нарочно не заканчиваю предложение.
Орви, помедлив немного, ковыляет к двери.
— Поздравляю, Тиль. — Нокс пару раз лениво хлопает в ладоши. — Ты филигранно отточила искусство злого сарказма в столь короткие сроки. Надеюсь, ты проявишь такие же выдающиеся способности и в освоении других наук. И, ради нашего общего блага, лучше бы тебе быть прилежной и усердной, потому что королевской невесте не к лицу разделывать устриц десертным ножом.
— Кстати, о королевской невесте! — спохватываюсь я. — Надеюсь, герцог, теперь, когда мы одни и никто не подслушает королевские тайны, вы соизволите посвятить меня в значение этих слов.
— Это бы красноречие — да на благие цели, — продолжает острить герцог.
Если он думает, что сможет отвлечь меня этими уловками, то нужно поспешить его разочаровать.
— Ваша Светлость, возможно, я провела в беспамятстве целую вечность, но совершенно точно помню, что до того, как случилась… та ночь, я не была королевской невестой. Так что потрудитесь объяснить, ради чего вы распространяете эту нелепость.
Нокс обреченно вздыхает, шаркающей походкой доходит до двери и не очень щепетильно захлопывает дверь. Какое-то время стоит там, как будто набирается сил, чтобы повернуться ко мне лицом.
Это не очень похоже на его обычные попытки просто довести меня до белого каления своими дурацкими ироничными шутками. Впрочем, справедливости ради, иногда он шутит очень даже остроумно. Но после того, как Нокс едва не зашиб Орви, я скорее откушу себе язык, чем скажу ему еще хоть бы одно приятное слово.
— Тиль, Эвин сворачивает весь этот… бардак, — слышу его строгий и какой-то почти официальный голос. — Он уже отдал распоряжения, и завтра объявит об этом лично.
— Но… — рассеянно шепчу я.
— Сделай одолжение к моему едва ли живому состоянию и не перебивай.
Не знаю, как ему это удается, но вся моя внутренняя агрессия моментально испаряется. Хотя, подвернись возможность еще раз хорошенько оттоптать ему вторую ногу — я бы едва ли устояла против искушения.
— Эвин уведомил меня о своем решении сделать тебя своей женой, — продолжает Нокс и, наконец, поворачивается. У него абсолютно жесткое лицо, суровый взгляд и ни намека на то, что все ранее сказанное — просто… издевка или какая-то еще более идиотская проверка. — Я хорошо его знаю, и если Эвин на что-то решился — его невозможно разубедить.
— То есть, это не ваша злая шутка? — отказываюсь верить.
— Ради богов, Тиль, я едва ли давал повод думать, что в моей башке может родиться настолько бестолковый розыгрыш! — Он повышает голос и тут же берет себя в руки.