Со слов Савченко выходило, что пятеро неизвестных террористов славянского происхождения, захватив генерала Иконникова и контейнер со штаммом, приближаются к Москве с целью то ли совершения террористического акта, то ли перепродажи контейнера другим террористам. Все пятеро вооружены и подготовлены как профессиональные диверсанты, в силу этого они исключительно опасны, поэтому особо церемониться с ними нет смысла. Единственное, о чем надо помнить во время их ликвидации, что нельзя ни в коем случае повредить контейнер и что по возможности следует постараться освободить Иконникова...
За плечами Жукова был не один десяток боевых и диверсионных операций, проведенных и на территории нашей страны, и за ее пределами. Он был профессионалом до мозга костей, и еще ни одна операция с его участием не была провалена. Этот коренастый, молчаливый человек сорока пяти лет от роду командовал людьми, каждый из которых был похож на своего командира и так же, как и он, не любил задавать лишних вопросов. Выслушав Савченко, он сделал всего одно уточнение:
— Что для вас важнее — контейнер или генерал?
— Если такой вопрос встанет, то... я хочу, чтобы вы это знали наверняка... — Савченко сделал многозначительную паузу, — безопасность десятков мирных жителей много выше жизни одного генерала... Поэтому конечно же в первую очередь контейнер. Добыть любой ценой... Любой!
— Я все понял, — кивнул Жуков. — Разрешите приступать?
— Конечно. Я буду на связи.
Майор отдал честь и покинул кабинет Савченко. Он немедленно отправился на свою подмосковную базу, где уже ждали его приезда десять офицеров из его группы специального назначения. Приехав на базу, Жуков переоделся в привычную камуфляжку и вместе со своим отрядом погрузился в вертолет, немедленно вылетевший в сторону Рязани.
Теперь, когда Жуков ставил задачу своим людям, она выглядела просто и конкретно, без всяких оговорок: уничтожить террористов и любой ценой захватить контейнер.
Итак, Пастухову и его ребятам предстояло противостояние с самыми лучшими бойцами, служившими на этот момент в российской армии. И такая проверка на прочность при определенных условиях вполне могла стать для отряда Пастухова последней...
7
В самом центре Москвы с незапамятных времен красуется небольшой старинный дворянский особняк, в плане напоминающий подкову. В небольшом круглом садике перед его двухэтажным, недавно отреставрированным фасадом расположен бездействующий фонтанчик, изображающий резвящихся купидонов. От улицы дом и садик с фонтаном отгораживает высокая кованая решетка. Наблюдательный человек обязательно заметит, что такие же кованые, тяжелые ворота с калиткой оборудованы охранной сигнализацией по последнему слову техники, а во дворе всегда прогуливаются двое хорошо одетых молодых людей со спортивной осанкой. На фасаде дома висит скромная табличка, извещающая, что в особняке располагается одно из многочисленных информационно-аналитических агентств с мало кому знакомым названием «Контур».
Многочисленные прохожие, пробегающие мимо особняка, окруженного решеткой, даже не подозревают, что проходят рядом со штабом самой секретной спецслужбы России — УПСМ (Управлением по планированию специальных мероприятий), которое с самого начала своего образования, в 1991 году, подчинялось только президенту России.
О существовании УПСМ знают очень немногие, сама деятельность управления покрыта тайной за семью печатями, поскольку в ведении управления — самые важные государственные тайны. Специфика его заданий такова, что сотрудники управления могут пользоваться любыми документами прикрытия, но только не своими, поскольку в официальных бумагах УПСМ нигде не упоминается. Вначале УПСМ создавалась как аналитическая служба, но со временем в ее структуре возник небольшой оперативный отдел. Сотрудникам этого отдела приходилось выполнять самые деликатные задачи, и только те, которые не могли быть решены ни одной из официальных силовых структур государства.
Вот уже несколько лет оперативным отделом УПСМ бессменно командовал кадровый военный разведчик генерал-майор Константин Дмитриевич Голубков. Всей пятерке Пастуха уже не раз довелось работать на суперсекретную контору генерал-майора, и между ними еще с самой первой их встречи в Чечне — и Пастух со своими ребятами, и Голубков служили тогда в армии — завязалась крепкая мужская дружба.
..."Форд" стоял в лесу на подъезде к Рязани. Было хорошее, солнечное, весеннее утро. Неподалеку, метрах в пятидесяти, шла магистральная трасса «Урал», с которой до них изредка доносился рев большегрузных машин. Но шум быстро растворялся в чистом, прозрачном воздухе, и можно было снова услышать лесные шорохи и веселый утренний щебет птиц. Ребята, выложив на траву немудреную снедь, завтракали. Пастух посмотрел на часы, решительно отложил в сторону недоеденный бутерброд, поднялся и отошел от импровизированного стола подальше. Он достал из кармана все тот же трофейный мобильник и набрал номер Голубкова.
— Дежурный слушает, — раздался в трубке мужской голос.
— Могу я поговорить с Константином Дмитриевичем? — спросил Сергей. — У меня для него очень срочное сообщение...
— Представьтесь, пожалуйста...
— Сергей Пастухов. Думаю, этого достаточно.
— Минуту...
Голос Голубкова возник в трубке гораздо быстрее, чем Пастух ждал, — не прошло и десяти секунд.
— Здравствуй, Сергей. Рад тебя слышать! Рассказывай, какими судьбами?..
— Я могу говорить прямым текстом? — уточнил Пастухов.
— Конечно.
Сжато, по-военному четко Пастухов начал рассказывать. На то, чтобы выложить все, что произошло с ними за последние трое суток, ему хватило примерно трех минут. Закончив, он спросил:
— Что вы посоветуете нам делать, Константин Дмитриевич?
— Честно скажу тебе, Сергей... — голос у Голубкова был явно встревоженный, — пока не знаю. Пока. Могу так вот, с ходу, сказать только, что вас обязательно вычислят и найдут, даже если вы разбежитесь поодиночке во все стороны. Это всего лишь вопрос времени.
— У нас есть фора в несколько часов, до сих пор нам ее хватало, чтобы владеть инициативой... — возразил Пастух.
— Не забывай, что пока вы передвигались по достаточно спокойным местам, — мягко парировал Голубков. — Начиная с Рязани плотность милиции и остальных силовых структур резко возрастет. Действовать в прежнем ключе — значит не иметь ни единого шанса; напролом не пробиться, даже если вам этого очень хочется. Ты что, в самом деле думаешь, что в ФСБ или в армейской разведке сидят одни безмозглые идиоты? А я думаю, что вами будут заниматься и те, и те.
— Нет, Константин Дмитриевич, но...
— Вас же видели в лагере, — как несмышленого ученика, перебил его Голубков, — значит, составят портреты, вычислят вашу машину... Возможно и то, что уже сегодня в Затопино заявятся по твою душу. Вам надо быть готовыми ко всему. Да ты всю эту кухню сам прекрасно знаешь, просто у тебя, похоже, не было времени об этом подумать.
— Можно подумать, что я на вражеской территории, что это я, а не чеченцы захотели применить бактериологическое оружие! — зло сказал Сергей и тут же оборвал себя. — Так что же нам делать? — устало спросил Пастух, понимая справедливость генеральских предостережений. — Сдаться на первом же посту милиции и ждать, когда все выяснится?
— А вот этого делать не советую... — серьезно сказал Голубков. — Как только вы это сделаете, ни вас, ни даже ваших следов не останется. Армейские не будут с вами церемониться. Им вряд ли захочется, чтобы эта история раскрылась в истинном свете.
— Тогда, может, вы нас арестуете, коли без этого нельзя? — полушутливо спросил Пастух.
— Для вас это было бы лучшим вариантом, — не принял шутки генерал. — Но, боюсь, пока я не в силах это осуществить — запаса времени не хватает.
— И все же что нам делать? — в который раз спросил Пастух.
Генерал не отвечал так долго, что Пастух испугался, не сел ли у него аккумулятор в телефоне.