— А вы успеете за час? — засомневался Муха.
— Ничего, нам только по лесу их немного помотать, а потом мы себе машину найдем. Впрочем, давай накинем еще час — контрольное время.
— Годится! Ни пуха вам...
— К черту! Ваня, пошли...
И мы, прикрываясь деревьями, пошли вперед, к еле заметной отсюда цепи солдат, двигающейся по нашу душу.
"...Господи, помоги мне и друзьям моим! Не собственного блага ради рискуем мы жизнями своими, а во имя Твое... Кто-то же должен остановить зло и не дать ему вырваться на волю из этой проклятой бочки. Нам пришлось много плохих людей лишить жизни, но если мы сделали это, то только для того, чтобы еще больше хороших людей смогли жить и работать спокойно. Нам не нужна благодарность их, хватит того, что Ты поймешь нас и простишь грехи наши. Мы бываем злы, бываем ожесточенны. Но это случается лишь тогда, когда нас вынуждают к тому. Прости нас, ибо мы — меч Твой. И да не заржавеет клинок, не затупится сталь, не сломается рукоять! Сделай это, и больше ничего не прошу у Тебя — все остальное ты уже дал нам...
Человек способен вынести почти все, что угодно, если у него нет выбора. Но настоящее мужество начинается тогда, когда у вас есть выбор, а вы все равно делаете то, что должны делать. Ведь долг — это не вообще какой-то долг, а именно ваш — то, что в эту минуту никто, кроме вас, не сделает. Не про это ли говорится в Екклесиасте: «Кто наблюдает ветер, тому не сеять. И, кто смотрит на облака, тому не жать».
Вот что приходит в голову, когда просто бежишь от опасности...
Когда мы с Доком, нарочно громко хрустя валежником, вышли на цепь омоновцев, по нас сразу же открыли огонь, — похоже, у этих ребят была такая инструкция: мочить!.. Но, слава богу, реакция нас с Доком не подвела. Они еще только поднимали в нашу сторону свои короткоствольные автоматы, а мы уже рухнули в траву и кубарем покатились под прикрытие деревьев. Затем следовало самое страшное — встать и на виду у них побежать, отвлекая цепь от нашего «форда». Мы с Доком понимали друг друга с полуслова или даже с полвзгляда. Док посмотрел на меня, я — на него, и вскочить нам удалось почти одновременно. Тут же последовал рывок: он стал забирать вправо, я — вглубь. По стволам деревьев, выщелкивая кору и обрезая ветки, засвистели посланные в нашу сторону пули. Велик был соблазн отбежать на безопасное расстояние, но нам нельзя было слишком отрываться от наших преследователей: они постоянно должны были видеть нас, иначе они вернулись бы на свое прежнее место и тогда с треском провалилась вся наша затея.
Так, под свист пуль и трескотню уничтожаемых ими сучьев, мы двигались минут пятнадцать. Док давно уже был где-то далеко в стороне от меня; я слышал, как метрах в трехстах правее по нему стреляют из нескольких стволов, а по тому, как перемещаются эти звуки, я мог догадаться, где примерно сейчас Док находится. Мне, как и ему, было совсем несладко — как еще выразить словами свое состояние, когда по тебе шпарят из пяти или шести автоматов Калашникова?..
Я решил, что пора это прекращать: оставшиеся в «форде» члены нашей команды наверняка уже проникли на другую сторону оцепления. Ну, а если не проникли... Все равно тащить за собой дальше целое отделение молодых вооруженных бойцов, с азартом гончих идущих по твоему следу, было бессмысленно. Я огляделся, выбрал подходящее дерево, подпрыгнул, ухватился за нижний сук, сделал подъем переворотом, затем поднялся по стволу чуть выше и здесь удачно устроился в разветвлении ствола. Через минуту на том месте, где я только что стоял, появились мои преследователи — их черные береты было отлично видны с моего наблюдательного поста.
— Володь, ты его видишь? — негромко спросил один милиционер у своего соседа. — Он, кажется, в ту сторону двигался... — Омоновец показал рукой куда-то впереди себя.
— Да нет же, он левее брал... — заспорил с ним его приятель. — Давай погодим наших, пусть догонят.
Они остановились неподалеку от того самого дерева, на котором я сидел. Через мгновение неподалеку раздался топот бегущих людей — и на полянку выскочили еще четверо омоновцев. Я порадовался их физической подготовке: никто из них тяжело не дышал и совсем не устал от трехкилометрового лесного рывка. Видно, прилично их гоняют инструктора по физподготовке. Что ж, если у них и с единоборствами дело так же хорошо поставлено, как с легкой атлетикой, мне придется туговато — сразу всех шестерых я вряд ли осилю.
— Ну, чего встали? — спросил один из вновь подбежавших, с двумя лычками младшего сержанта на погонах.
— Да пропал он куда-то, — ответил Володя, мордастый, здоровый парень, в руках которого автомат казался детской игрушкой. — До этого места мы его еще видели, а потом он как сквозь землю провалился...
Володя хотел еще что-то объяснить сержанту, но тот оборвал его:
— Тихо! Слушать всем! Он, наверное, где-то рядом затаился.
Все немедленно замолчали. Я давно уже восстановил дыхание, поэтому мог сидеть в своем «гнезде» абсолютно бесшумно. Омоновцы с минуту вслушивались в лесные шорохи, время от времени настороженно выкидывая свои автоматы то на звук неожиданно вспорхнувшей птицы, то на скрип дерева, закачавшегося от порыва ветра; затем все тот же сержант — наверное, у него за плечами было побольше опыта — скомандовал:
— Так, встаем в цепь на расстояние видимости соседа и движемся вон в том направлении. — Он показал стволом автомата на деревья впереди себя. — И помните: поодиночке с ним в бой не вступать, возможно, у него спецназовское прошлое, а возможно, даже и какая-нибудь западная диверсионная школа...
— А автоматы нам на что? — возразил один из курсантов. — Подумаешь, спецназ! Дал очередь по нему — и всех делов.
«Эх, я бы сейчас показал этому сопляку, как давать очередь по безоружному!..» — подумал я. Впрочем, подумал совсем беззлобно.
— Слушай, что тебе говорят! — прикрикнул на него сержант. — Опытный боец тебя и близко к себе не подпустит с твоим автоматом. А если он и окажется рядом, то ты этого просто не успеешь заметить... Ладно, хорош болтать! Рассредоточились и пошли...
Они снова растянулись цепочкой и двинулись в глубь леса.
«И откуда ты такой умный взялся? — подумал я о сержанте. — Все-то ты знаешь, а вот умеешь ли?..»
Дождавшись, когда милиционеры отойдут на достаточное расстояние, я осторожно сполз по дереву на землю и направился в противоположную их направлению сторону — туда, где совсем недавно мы расстались с Доком. Я надеялся, что ему тоже удалось без особых проблем избавиться от преследователей. Но тут я ошибался...
Я увидел Дока через десять минут. Он сидел на земле со связанными сзади руками. Рядом стояли два омоновца. На плечах одного из них висела рация. Когда я подошел на расстояние, достаточное, чтобы услышать, о чем он говорит, тот уже заканчивал разговор:
— ...Есть, товарищ капитан! Да, я все понял. Есть повторить приказ! Берем задержанного и доставляем к блокпосту. В случае нападения ликвидируем террориста, вступаем в бой и ждем подкрепления... Есть смотреть в оба! Отбой.
Радист снял с головы наушники и убрал их в кармашек чехла от рации. Затем он потянул за ворот Дока и сказал:
— Пошли! Только без глупостей. Побежишь — буду стрелять без предупреждения!
Омоновец старался выглядеть круче, чем был на самом деле. Кажется, он побаивался Дока даже связанного: наверняка командиры наплели им о нас с три короба. В принципе командиры правильно сделали: испуганный человек злее. Но тут тоже перебарщивать нельзя, всему есть пределы: напугаешь вот так какого-нибудь малоопытного молокососа с пушкой в руках, а он с перепугу начнет палить во все стороны, не разбирая, где свои, а где чужие...
Док встал и пошел между двумя омоновцами — тот, который с рацией, чуть впереди, а второй — рядом с Доком, придерживая его за руку. Я спрятался за широкий ствол сосны и подал наш условный сигнал — дважды свистнул.
Человеку неопытному он мог показаться, скажем, криком сойки, только сойка никогда не повторяет свой свист в одной тональности. В любой скрытно работающей группе обязательно есть подобные сигналы на все оговоренные заранее случаи. Без них ни в разведку, ни на диверсионную акцию не пойдешь — не перекрикиваться же в присутствии противника открытым текстом! Говорят, что в некоторых подразделениях спецназа используются специальные свистки, звук которых нетренированным ухом уловить трудно, но я лично подобных средств связи еще не видел.