Мучаясь этими вопросами, Евгений тяжело опустился на матрас. Противное чувство, что вся окружающая его здесь обстановка неспроста, противно грызло изнутри. Похоже, что не только Герман внедрил полковника в эту операцию. Но и неведомый Некто сам хотел заполучить Власова, и сейчас с садистским удовольствием крупье наслаждался поведением игроков за воображаемым столом из зеленого сукна, на которое как по мановению волшебной палочки проецировались картинки из его воображения, заставляющие людей совершать те или иные предсказанные им заранее действия.
Кто же ты такой, Собеседник?..
Облокотившись спиной о холодную стену, Евгений устало прикрыл глаза, заставляя себя погрузиться в тяжелый тревожный сон.
Я заставлю тебя показать своё лицо!..
О наступлении утра возвестил скрежет дверного замка и урчание в пустом животе, которое напомнило полковнику о том, что почти сутки он ничего не ел и не пил.
– Выходите, Евгений Степанович, думаю, вы достаточно отдохнули. – Скомандовал голос Бота из динамиков, и незнакомый хмурый охранник, распахнувший дверь камеры, угрюмо отошел в сторону.
– А где же мой друг Володя? – Спросил Власов, наигранно нехотя поднимаясь и потягиваясь, не спеша при этом покидать камеру.
– Странный вопрос, учитывая ваш вчерашний инцидент, полковник. – Голос Собеседника звучал насмешливо. – Скажем так, капитан был немного наказан за свою несдержанность, и я приношу вам искренние извинения за причиненные неудобства.
– Очень мило с твоей стороны, особенно благодарен за организацию столь уютной и милой моему сердцу обстановки для ночлега.
– О, вы оценили? Что ж, безумно приятно слышать! Ведь я так надеялся, что вам понравится!
– Мда, это и правда безумно… – пробормотал Власов, выходя из камеры и бросая оценивающий взгляд на нового конвоира. – Тебя не было в группе захвата, верно? Такой бросающийся в глаза врожденный сколиоз я вряд ли бы выпустил из внимания.
Охранник, посмурнев, промолчал. А из динамиков, напротив, донеслись негромкие хлопки, сопровождаемые смехом:
– Поистине, полковник, ваша наблюдательность стоит выше всяких похвал!
– Я польщен твоей высокой оценкой моей внимательности, – хмыкнул Евгений. – Что теперь? Сразу повезете на полигон, или я могу рассчитывать на чашку утреннего кофе?
– О, разумеется, Евгений Степанович! И кофе, и омлет, и два ломтика белого хлеба с сыром, надеюсь, я ничего не упустил из ваших предпочтений? Быть может, желаете отведать фирменной каши? Мои повара ее прекрасно готовят!
– Если речь идет о той серо-зеленой бурде, которой меня угощали в Сориане, то нет, спасибо, воздержусь. Ностальгии для меня на сегодня достаточно.
– И вновь вы проявляете догадливость, полковник! Что ж, пожелание гостя, как говорится, закон! А потому, прошу в столовую. Вас проводят.
Охранник, изобразив приглашающий жест, кивком головы указал следовать за ним.
– Слушай, Угрюмый, ты не против, если я буду так тебя называть? Или же окажешь любезность, и представишься?
– Боюсь, бедняга не сможет вам ответить, Евгений Степанович. Его имени никто не знает, так как много лет назад этот несчастный потерял свой язык.
– Надо же, какая трагедия. Мои соболезнования, мужик. Значит, будешь Угрюмым.
Удостоившись злобного взгляда и положив его в свою внутреннюю копилку таковых, Власов, наконец, оказался у накрытого стола. И как бы ни хотелось ему соблюдать гордую сдержанность, истощенный организм и благоразумие взяли верх, уверив полковника в том, что пока есть шанс восстановить силы и избавиться от сосущего чувства голода и жажды, надо этим воспользоваться. Потому как, возможно, эта трапеза может оказаться последней в его жизни.
Завтрак прошел в тишине. Охранник, немой тенью дышавший в затылок Власову, терпеливо дождался, пока на столе не останется ни одной не съеденной крошки, и опустил тяжелую ладонь полковнику на плечо.
– Я так понимаю, этот жест надо расценивать, как приглашение? – хмыкнул Власов, промокнув вновь треснувшую ссадину в уголке рта салфеткой и, чуть поморщившись от боли, поднялся. – Запомни, мой новый дорогой друг: лично против тебя я пока ничего не имею, но когда ты в следующий раз до меня дотронешься, сломаю тебе руку.
Угроза прозвучала настолько спокойно и буднично, что до охранника не сразу дошел смысл сказанных пленником слов. Но под тяжелым взглядом его пронизывающих глаз, конвоир сделал шаг назад, и кивком головы указал на дверь.