– Давай-ка, пацан, без «Степановичей», за последние дни мне это обращение уже опостылело… – пробормотал Евгений, тряхнув головой в попытке привести себя в чувство. Заунывный вой сирены, гудевшей не переставая, противной пульсацией отдавался в затылке. – Гоша!
– А?
– Сможешь вырубить эту дрянь? И камеры тоже?
– Да… Наверное…
– Так «да» или «наверное»?! – прикрикнул Власов, начиная терять терпение.
– Смогу. Только мне нужен мой рюкзак.
– Хорошо. Где он?
– Не знаю… Я ничего не помню с того момента, как был схвачен. Кажется, они ударили меня по голове и…
– Гоша, соберись! – резко одернул парня полковник, с оружием наготове заняв позицию у двери, и выглянул в коридор. – Всё чисто. Давай вперед, я прикрываю.
– Полковник, сэр, я не уверен, что…
– Живо!!!
Упрашивать парня больше не пришлось. Судорожно сглотнув и неловко сжимая в руках непривычно тяжелое для него оружие, под строгим взглядом Власова он вышел в коридор.
– Горский, господи, что ты с ним сделал? Я же приказывал ДОПРОСИТЬ профессора, а не УБИТЬ его!
Герман с озабоченным видом склонился над телом потерявшего сознание пожилого сорианца и, прощупав его пульс, облегченно выдохнул. Алексей, вооруженный окровавленным скальпелем и длинными щипцами, которые втихаря от Алисы вытащил из урны для медицинских отходов, сокрушенно развел руками:
– Кто ж виноват, что он оказался настолько морально нестабилен!
– Он хоть что-нибудь успел тебе сказать?
– Только повторял угрозы. Что нас всех убьют, нам крышка, и тому подобное. А стоило его чуть пальцем тронуть, сразу же «поплыл».
– Вот ведь гнида, а… – в задумчивости потерев лоб, адмирал поднял взгляд на Горского: – Ну, вот что, майор. Тянуть дальше нельзя, будем надеяться, что Бот всё еще в особняке, и Власов также у него. У въезда в клинику стоит серый фургон. Я дам тебе шестерых моих ребят, примешь командование. Сейчас свяжусь со старшим отряда.
– Приму, спасибо, только на автомобиле ехать долго. Мне бы вертолет. И пилот не нужен, справлюсь сам, скажи только координаты места.
– Что, Горский, давно в родной атмосфере не летал? – усмехнулся Герман. – Решил вспомнить молодость?
– Сам знаешь, так будет быстрее, – ответил Алексей с серьезным выражением лица, и только в глазах его слегка заблестели озорные искорки от предвкушения полета.
Секунду призадумавшись, адмирал кивнул.
– Согласен, хорошо. Получишь ты свою вертушку. Оружие и обмундирование возьмешь у старшины.
– Спасибо! – Искренне выдохнул Горский. – А ты сам как? Присоединишься?
– Нет, майор. Мне в клинике еще забот по горло. Надо все-таки разговорить эту желтоглазую тварь. В отдел тащить его я не могу, нам не дадут там пообщаться по душам. А здесь мои руки развязаны, во всяком случае, пока. Сам понимаешь, у меня своё начальство, которому я только и делаю, что объясняю, где и откуда взялся очередной труп. И пока моя личная подпись не будет стоять на каждой бумажке, уехать не имею права. Как только справлюсь, разгребусь, то сразу к вам.
Дружески хлопнув Германа по плечу, Горский развернулся, чтобы уйти, но у самых дверей притормозил от раздавшегося в спину окрика адмирала:
– Как самочувствие-то твоё, майор? Я могу за тебя не волноваться?
– Так точно, сэр. Всё в норме.
– Тогда дерзай. Связь по каналу 2. И, Алексей… Удачи!
Вместо ответа, пилот, не поворачиваясь, кивнул, и поспешил скорее покинуть душное помещение. Весь покрытый испариной после принятия жаропонижающих, сейчас он чувствовал себя немного лучше. Но знал, что действие таблеток долго не продлится, а потому ему необходимо было скрыться с глаз адмирала как можно скорее, пока тот не распознал его реальное физическое состояние, и не отстранил от операции по освобождению Власова. Допустить этого Горский не мог, и быстрым шагом двигался по коридорам к выходу из клиники. Услышав в отдалении звук работающих лопастей приближающегося вертолета, майор резко ускорился, а вскоре и вовсе перешел на бег.
Мы уже скоро, Женька… Только продержись!
Подвал, из которого пленники сумели бежать, оказался лишь одним из цепочки таких же помещений в подземных катакомбах, располагающихся под особняком. Несмотря на то, что техник находился в сознании, когда его тащили по коридорам в камеру к Власову, из-за своего шокового состояния и отсутствия вколоченной в сознание привычки специально запоминать дорогу, проделанный им ранее путь Георгий повторить не смог. Подгоняемый полковником, он то и дело заводил их в тупики, заглядывая в каждый из которых они рисковали напороться на засаду. Пока что пленникам везло, но пробираться к выходу из тоннелей становилось все сложнее, всякий новый поворот мог стать для них последним.