Эйден не верил в богов. Пусть иногда подавал странствующим жрецам Лема или повязывал лоскутки-обереги на столетние дубы, но никогда не верил по-настоящему. По крайней мере — до того, как пошёл на службу. За последние полгода многое в нём переменилось. И сейчас хромой, истощенный, полуживой от страха юноша, беззвучно шевелящий губами, буквально вопил слова молитвы. Неизвестно, слышали ли боги этот сбивчивый хрипящий шёпот, но покачивающуюся тёмную фигуру, удаляющуюся от лагеря, каким-то чудом не заметили. Ни один из полусотни рыцарей, которые неспешно обыскивали палатки, методично дорезая раненых.
В такое раннее утро солнечные лучи падают на землю под очень острым углом и, войдя в густой лес,Эйден снова погрузился в плотный полумрак, и цветом, и сыростью напоминавший только что покинутый госпиталь. На секунду ему почудилось, что вокруг снова тяжёлые влажные тряпки, воняющие смертью ещё и потому, что не могут защитить от её приближения. Почудилось, что весь этот невероятно долгий путь в сотню шагов он проделал лишь в своем воображении, забившись в тёмный угол и боясь шевельнуться… В глазах потемнело, сердце словно споткнулось, пропуская положенный удар. К правой щеке прикоснулось нечто мягкое, влажное, будто поцелуй прохладных расслабленных губ. Когда чёрные и зелёные пятна перед глазами рассеялись, Эйден понял, что лежит на мокрой прелой листве, всего в десятке шагов от границы леса. Кое-как поднявшись, он скривился от боли в раненной ноге, затравленно оглянулся по сторонам и направился в сторону от тропы. Раз не было возможности идти достаточно быстро — стоило выбрать путь, наименее пригодный для других.
Забираясь всё глубже в бурелом, он понемногу отходил от шока последних минут, вместо полубезумной разноголосицы в голове начали всплывать вполне разумные вопросы. Первейший из них — открывшаяся кровоточащая рана, срочно требующая внимания. С трудом обходя очередное поваленное дерево, через которое не смог бы перелезть, Эйден всё же остановился. Переводя нерешительный, потерянный взгляд с окровавленной ноги на почти неприметные следы, оставленные им по пути сюда, решил передохнуть. Вероятность того, что пару неглубоких вмятин на сырой, слежавшийся листве или чуть стёртый лишайник на изогнутой ветке заметят преследователи — была невелика. А вот знакомая слабость от потери крови уже начинала проявляться. Тяжело опустившись на влажное от утренней росы бревно, он со сдавленным вздохом вытянул вперёд правую ногу. Половина штанины поблескивала влажно алым, и пошевелив пальцами в дырявом ботинке, Эйден почувствовал мерзкую, полусвернувшуюся массу. Стараясь не тревожить бедро, он аккуратно снял поношенную холщовую куртку. Прикинув, как нанести ей возможно меньше ущерба — оторвал длинную ленту шириной в ладонь. Поискал глазами вокруг себя, поднял и критически осмотрел пару палок. Вздохнув, покачал головой, откидывая их в сторону. Решил, что слишком тугая повязка помешает идти дальше. А идти было необходимо. Раз небесные дошли до лагеря, разбитого на самой границе Мидуэя — значит, основные силы Уилфолка не смогли оттеснить врага за Каменные броды. В противном случае, рыцари не решились бы заходить так глубоко в тыл противника. Или нет? Эйден плохо представлял себе, на что способны бывалые ветераны из дворян и их командиры. Однако, что они могут сотворить с беспомощным врагом — представлял невероятно ярко и отчётливо. И потому всем сердцем желал отгородиться от такой угрозы как можно большим количеством миль дикой, непролазной… особенно верхом, чащи мидуэйского леса. При этом вопрос выбора направления даже не стоял. Возвращаться назад в Уилфолк сейчас было не только опасно, но и бессмысленно. Даже если удалось бы добраться до позиций объединённых войск графства, его все равно вскоре отправили бы назад, кое-как подлатав ногу и всучив какую-нибудь потёртую пику или иззубренный меч. И все события последних месяцев повторились бы снова, только, вероятно, с худшим исходом…
Нет. Теперь Эйден был куда умнее. По крайней мере — сам так считал. Сделав вполне приличную повязку — он чуть воспрял духом. Пусть из него не получилось бравого солдата, зато вышел довольно толковый коновал. Именно так его и называли некоторые бойцы. Крякнув от натуги, Эйден поднялся с бревна, поморщился, аккуратно ощупывая рану, и уверенно захромал вперёд, отводя лезущие в лицо ветки. Нога ныла и чуть пульсировала монотонными вспышками боли, было понятно, что она доставит ещё немало хлопот. По хорошему — нужно было промыть и заново зашить открывшийся рубец, тем более кривая игла и нитки были при себе, но он решил отложить всё это хотя бы до полудня. А за это время отойти максимально далеко.