Нет. Теперь Эйден был куда умнее. По крайней мере – сам так считал. Сделав вполне приличную повязку - он чуть воспрял духом. Пусть из него не получилось бравого солдата, зато вышел довольно толковый коновал. Именно так его и называли некоторые бойцы. Крякнув от натуги, Эйден поднялся с бревна, поморщился, аккуратно ощупывая рану, и уверенно захромал вперёд, отводя лезущие в лицо ветки. Нога ныла и чуть пульсировала монотонными вспышками боли, было понятно, что она доставит ещё немало хлопот. По хорошему - нужно было промыть и заново зашить открывшийся рубец, тем более кривая игла и нитки были при себе, но он решил отложить всё это хотя бы до полудня. А за это время отойти максимально далеко.
Юноша усердно хромал на юг, обходя мелкие овражки, оглядывая округу и непрестанно размышляя о своем положении. С одной стороны – его постепенно наполняло сладостное чувство освобождения. Осознание того, что постоянно гнетущее ярмо неволи, в которое он сам влез по неосторожности, больше не давит на шею. С другой – свобода и безопасность далеко не одно и то же. Пробираясь через густую лещину он набрал почти полный карман орехов. А так же чуть не поскользнулся на внушительной куче дерьма. Всмотревшись в жирный вдавленный след от своего ботинка, Эйден разглядел комки шерсти, осколки раздробленной кости и бог знает чего ещё. Помёт явно принадлежал хищнику. А судя по мягкости и отвратительно едкому запаху – был довольно свежим. Настороженно оглянувшись, сорвав еще пару орехов и сломав прочную прямую ветку, он торопливо двинулся дальше. Солнце медленно поднималось выше, свет пятнами падал на лесную подстилку, шевелящиеся на легком ветру кроны деревьев отбрасывали причудливые, будто живые тени. Ореховый посох пришелся кстати и здорово помогал идти. То, что он оставлял ещё более явный след, не слишком волновало Эйдена. Он не ждал погони, а на вероятность случайной встречи с любыми недоброжелателями крепкая палка никак не влияла. И в некоторых случаях даже могла оказаться весьма полезной. Правда, всерьез раздумывать о перспективе отражения нападения не хотелось, довольно жалкое оружие больше не внушало Эйдену ложной уверенности в своих силах. Как ни крути, а возможностей убедиться в ничтожности собственных боевых навыков у него хватало. Стараясь не нагружать больную ногу, он осторожно присел над большой лужей, скопившейся в поросшей толстым влажным мхом низине. Тёмная вода не казалась грязной. На глубине почти в две ладони были хорошо заметны маленькие, бледно-зелёные ростки травы. Даже сейчас, затопленные недавним дождем, они упорно продолжали расти, словно не обращая внимания на тихое увядание окружающего мира. Тёмная лужа походила на вытянутую осязаемую тень, отколовшийся фрагмент сумерек, отступающих перед рассветом. По холодному, упругому зеркалу воды медленно разошлись круги, Эйден отхлебнул из сложенных ладоней и зачерпнул снова. Напившись - кое-как умылся, чувствуя на губах солёный привкус пота. Судя по солнцу, он шёл не более часа, но раненый и голодный – успел здорово вымотаться. План идти хотя бы до полудня казался все менее привлекательным. Где-то неподалеку спокойно и методично застучал дятел. Этот стук не казался резким или неуместным в утренней тишине. Напротив – странным образом подчеркивал спокойствие и… безразличие мира к страхам Эйдена. В конце концов, он уже забрался в чащу леса достаточно глубоко. Хотя бы для того, чтобы позволить себе передохнуть основательнее, немного прийти в себя.
Прийти в себя… Поймав сосредоточенный взгляд собственного отражения, он невольно задумался о том, что же это значит теперь. Смотрящий на него истощённый, наголо обритый доходяга, разительно отличался от того крепкого, пышущего здоровьем парня, покинувшего родную деревню ранней весной. Его сильные руки и округлые плечи, развитые работой на мельнице, исхудали и заострились так, что застиранная казённая куртка висела словно на спинке стула. Телом он теперь походил на нескладного немощного подростка… Но лицо изменилось ещё сильнее. Обаятельные ямочки на щеках, так нравившиеся всем знакомым девушкам, превратились в жутковатые провалы на посеревшем, обветренном лице. Прежде широко открытые, весёлые карие глаза - бегали настороженно и опасливо, будто боясь останавливаться в одной точке надолго. Да, зеркальная поверхность тёмной лужи подтверждала, что таскать мешки с мукой Эйдену было куда легче, чем длинную пику. Те мешки часто вспоминались ему долгими холодными ночами в отсыревших палатках или под веткими вшивыми одеялами, когда назойливая резь в пустом животе не давала уснуть. Этой ночью он тоже не сомкнул глаз. Вести о возможном подходе неприятеля прибыли ещё вчера, вместе с колонной раненых. Скрипящие телеги везли изувеченных, обессилевших людей, гоня впереди себя густую, почти видимую волну страха. Шелест тревожного шёпота наполнил лагерь, уже на тот момент охраняемый лишь глухой бесплодной пустошью, отгораживающей его от больших дорог. Некоторые надеялись, что их всё же не найдут. Не зря же ведь свежих калек привезли именно сюда. Тем не менее – многие дезертировали ещё до рассвета. Эйден на секунду задумался, считался ли дезертиром он или его хромоногий удачливый побег можно было назвать отступлением? Кисло улыбнувшись - решил, что отступление предполагает намерение продолжать борьбу. А желание бороться пропало так давно, что он всерьёз сомневался, а было ли оно когда-то. Сейчас хотелось просто отдохнуть. Мягко опуститься на толстую подушку мха, закрыть глаза и забыться на несколько часов. Если бы не сырость и утренняя прохлада …
Осоловелый, рассеянный взгляд уставшего парня, бесцельно блуждающий по округе, вдруг зацепился за неожиданную, неуместную здесь деталь.
У самой земли, из-за ствола старого раскидистого вяза, торчал носок солдатского сапога. Эйден замер, боясь пошевелиться. С расстояния в десяток шагов было отчётливо видно, что это вовсе не древесный гриб странной формы, а именно грязная, чуть стёртая свиная кожа казённой обуви. Носок сапога смотрел вверх и в сторону, позволяя предположить, что его обладатель сидел с противоположной стороны, облокотившись спиной о дерево. В голове юноши промелькнула робкая мысль, что может, там и вовсе никого нет, ведь за те пару минут, что он сидит здесь – со стороны вяза не донеслось ни шороха. Однако, бесхозных одиноких сапог Эйдену встречать пока не доводилось. В любом случае - за деревом не было движения и необходимость что-то решать вновь пугала ещё сильнее. Медленно протянув чуть трясущуюся руку в сторону, он нашарил свой ореховый посох. Поднялся, из-за внутреннего напряжения практически не почувствовав боли. Стараясь ступать как можно мягче, что было не сложно, ведь толстая подушка сырого мха хорошо заглушала даже неровный прихрамывающий шаг, направился по широкой дуге в обход старого вяза. Эйден хорошо понимал, что куда разумнее было бы подкрасться к возможному противнику со спины, а там, при необходимости, воспользоваться крепкой палкой, но страх заставлял его забирать левее. Так и не приблизившись к дереву, обходя со стороны и опасливо вытягивая тощую шею, он, затаив дыхание, заглянул за ствол. На короткое мгновение его замёрзшие руки сильнее стиснули не слишком грозное оружие.