Паренёк поднялся, вежливо кивнул, приветствуя. Оказавшись повыше Эйдена и чуть не на полголовы выше Аспена. Протянутой руке вроде как немного удивился, но крепко пожал в ответ. От предложенного вина отказался.
— Благодарю, но воздержусь. Отец не велел.
— Юноше четырнадцать, — пояснил артефактик, — выпьем на двоих. Поддержи нашу увлекательную беседу, если случится меня поправить — не стесняйся. О чём это я… Да, при Аргайлах тоже бывали и засухи, и голод, и тому немало летописных свидетельств. Однако, урегулировать такие естественные невзгоды удавалось с куда меньшими последствиями и потерями. Немало мощёных дорог, речная торговля. Поставки из Золотой долины и Леммаса, в конце концов. А ведь хорошие отношения бывают только меж равными соседями. Между теми, чьи силы схожи.
— И велика ли цена таких «хороших отношений», если они заканчиваются, стоит лишь отлучиться отцу семейства? — Лютер чуть сутулился, будто ощущая неловкость от того, что вынужден не согласиться со старшим. Однако и соглашаться явно не собирался. — В вопросах престолонаследия нередко возникают такие…
— Шероховатости, — подсказал Аспен, улыбаясь одними глазами.
— Да. Шероховатости. Но лорды-наместники, безусловно, разобрались бы между собой. Как разбирались много раз до того. Выбрали бы лучшего, имеющего больше прав, поддержки, способностей. А «добрые соседи», леммасийцы и прочие, вогнали нож в спину.
— В спину, уже изрядно израненную заговорщиками-бирнийцами. Мы ведь говорим не о династии Аргайлов. И уж тем более не о конкретных её ветвях. А о стране, которая неизбежно ослабла, утратив управление и управляемость, после смерти десятков представителей высшей знати. Заметь, я не обеляю Леммас, Долину или Дахаб, а лишь отмечаю, что… они наносили удары по уже ослабленной Бирне. А если бы нам не случилось показать свою слабость — кто бы решился на подобное?
— Я вас понял, мастер. — Лютер кивнул, после непродолжительной паузы. Он был серьёзен и собран. — И уже слышал подобное. От купцов торговой Лиги, главным образом. Людям торговли не важно, с кем делать деньги, у них короткая память и… очень гибкие принципы. А рыцарство помнит. Не забывает.
Особая памятливость… а то и злопамятство, мстительность — были заметными, отличительными чертами ордена. Наряду со сдержанным, прохладным отношением ко всем известным религиям, эти неписанные догмы составляли характер и сущность специфического рыцарства Уилфолка. И потому довольно ироничным выглядело то, что основателя ордена, доблестного сира Лайонела, канонизировали вскоре после смерти. Которую он, к тому же, принял от основателей торговой Лиги Редакара.
— Это так, — подтвердил Аспен мягко и терпеливо, совершенно не задетый, — ведь рыцарству непрестанно напоминают. Отцы-командиры должным образом воспитывают не просто воинов, но солдат. Солдат уверенных и убеждённых, готовых выступить на неприятеля в любой день и час. — Артефактик взглянул на Эйдена, будто желая понять, следит ли он за беседой.
Эйден помедлил буквально пару секунд. Он уже некоторое время рассуждал в нужном направлении. Рассматривал прекрасно сшитый дублет паренька, явно исполненный из лучшего сукна. В цветах лайонелитов, с чёрным профилем льва слева на груди, точь-в-точь, как на офицерской форме, разве что без знаков различия.
— Сами же командиры, — поддержал он Аспена, не желающего, должно быть, проговаривать этого вслух самостоятельно, — берут на себя необходимость сомневаться и… прощать. Ради спокойствия собственных людей и во имя интересов графства. Государства.
— Что, разумеется, не означает, будто прозорливый владетель обречён пятнать честь, поступаться совестью и прочее, и прочее… Но не всегда суть и назначение приказа полностью соответствует словам, в которые он обличён. Политика. — И артефактик легко пожал плечами, подчёркивая обыденность сказанного.
— Политика. — Повторил паренёк чуть растеряно. Встретился взглядом с Эйденом, проследил, куда тот смотрит. — Это отец… велел носить не снимая, для тренировки, — он потеребил пальцами плетение кольчуги, выступавшей у расстёгнутого ворота. — Расту быстро, но худ. А тяжёлое железо должно помочь нарастить больше мяса на костях.
Эйден согласился, косясь на потягиваемое парнем молоко. Пил тот явно без энтузиазма. Должно быть — очередной наказ отца. Сменив тему, рассказывая о своей сегодняшней прогулке, молодой мастер мастерски же сменил молоко вином, выплеснув и налив так ловко и неуловимо, что рыцари, шумевшие поблизости, не имели и шанса заметить подмену. Лютер сомневался недолго, стрельнув умными глазами в сторону — благодарно кивнул.