Эйден не слышал, как Тилахмин ругался на молоденькую девчушку, перемотанную нелепой алой лентой. Не видел тяжёлых подзатыльников и пинка в голень. В голове шумело, шумели волны на берегу, мысли и воспоминания перетекали друг в друга, рождая если и не сон наяву — то глубокое, смутно-тревожное оцепенение.
Ещё через час или два он добрёл до борделя, где ждала шикарная комната с видом на гавань. Просторная и вычурно-броская, с высокими потолками и чистейшей постелью. Эйден не пошёл наверх, не появился даже в пятне света перед главным входом, где изысканно-раздетые женщины встречали гостей. Он обошёл здание слева, нырнул в переулок, по памяти и запаху нашёл ворота конюшни. Желток, как самый крупный здесь конь, торчал из стойла почти на четверть. Эйден погладил знакомую морду, не вполне твёрдо стоя на ногах — упёрся лбом в массивную шею. Жеребец как-то особенно понимающе вздохнул. Наверх, к людям, было нельзя. Девушки, такие чарующие, манящие, остро пахнущие… Уна, Юи и прочие… Были слишком похожи на ту, другую. Не стоило подставлять ветру то, что всё ещё тлело. Свернувшись здесь же, на соломе, под охраной чуткого Желтка, юноша уснул беспокойным, тревожным сном.
И видел крепкий стилет в крови. Босые ноги, торчащие из подворотни. Грохочущий клин всадников — атаку железных господ на строй нимийцев. Видел собственную искромсанную руку и тучи мух над разрытой братской могилой. И видел бога, вбитого глубоко в грязь, сломленного и раздавленного, среди наползающего тумана.
Той же ночью Аспен удостоился аудиенции у влиятельнейших людей. Состоялось целых три встречи, каждую из которых и по отдельности можно было считать небывалой удачей. С помощью старых знакомств, рекомендательного письма, денег и личного обаяния — он умудрился не просто попасть на мероприятие, чужакам совершенно закрытое, но и побывать в личных ложах высоких господ. Глав гильдий торговой Лиги Редакара.
— И таким образом, — продолжал вполголоса маг, с точно отработанной интонацией, выверенными паузами и смысловыми акцентами, — я был на полпути к успеху ещё до того, как удостоился чести познакомиться с вами лично. Мои исследования заметно продвинулись со времён работы в Боргранде. А собранная за это время информация сулит неминуемый и, что не менее важно, довольно скорый результат. Результат осязаемый, наглядный, для посвящённых — ошеломительный.
Флегматичный, совершенно седой старец вежливо слушал, склонив голову набок. Он был очень высок и заметно подтянут. Пурпурно-чёрный камзол его, отделанный золотом так густо, что даже искуснейшая кружевная вязь смотрелась тяжеловесной, наверняка обошёлся в годовой доход небольшого городка.
— Боюсь, мы с вами можем считаться «посвящёнными» в очень разных науках. — Неторопливо проговорил он, также негромко и уверенно. Глядя при этом вниз, на арену. — Дела войны мне чужды. Дела сверхъестественные — не интересны. Я бы с удовольствием погрузился в детали ваших ошеломительных изысканий, пожалуй, лет тридцать назад. Да, все эти дела для пылких молодцов с горящими глазами. Мои же глаза несколько поблекли. Интереса и времени не так много. Ваш «скорый» результат не обгонит и галеру, идущую с половиной вёсел от самого Мелано́ра. Да и что будет у неё на борту — заранее не узнаешь.
— Я знаю. И расскажу вам. В переписке с вашим доверенным…
Снизу раздался вопль такой силы, что негромкие переговоры во всех ложах стихли. Округлый зал под низким куполом будто захлестнуло болью. В углублённой арене дело шло к кульминации. Помятый мужчина в цепях метался из стороны в сторону, прыгал и вертелся, пытаясь хоть немного больше времени провести в воздухе, не касаясь раскалённого котла, к которому и был прикован. До этого он не кричал. Терпел долго, хотя угли под ним раздували кузнечными мехами.
— Одному из моих людей, — первым вернулся к разговору седой гильди́ец, определяя тоном невеликую значимость вопроса, — показались интересными ваши идеи. Ваши начинания. Рассмотрев же дело ближе, я не могу поверить в него. Не верю вам я, разумеется, совсем иначе, чем ему вон. — Мужчина в цепях заорал снова, ещё более протяжно и хрипло. Теперь все реагировали проще, смешками и подначками. — Какой, однако, стойкий человек. Уважаю это даже в подонках.
— Да. Понимаю. — Было не вполне ясно, с чем именно соглашается Аспен. На арену он не смотрел. — Но я и не прошу слепой веры. Я предоставлю доказательства. Для их создания, однако, мне будет нужна некоторая поддержка.