Мужчина в дверях застрекотал, глядя на девушку и жестами предлагая идти за ним.
Кира ощутила, как внутри вновь зарождается злоба, захотелось подбежать к этому пройдохе, вцепиться отросшими ногтями в морду и расцарапать до крови, просто за то, что он посмел думать про нее какие-то свои поганые мыслишки. Или просто кинуть чем-нибудь тяжелым. Она сжала в руках увесистый деревянный гребешок и повернула к хармийцу лицо с самой недружелюбной миной.
— Чего ты притащился? — спросила резко, — Выйди вон.
Цок приоткрыл в удивлении свой рот-щель, зыркнул на старуху. Проматерь оставалась безучастна и равнодушна, стояла и мешала свое варево в миске.
— Если ты сейчас же не скроешься, я… — девушка сжала кулаки, придумывая кару по-страшнее, — Я выбью все твои желтые зубы вот этой вот гребенкой! — она потрясла своим оружием.
Мужчина не впечатлился и напуганным тоже не выглядел. Он усмехнулся, почесывая рыжие заросли.
Это для девушки стало последней каплей. Мало того, что этот тип со своей неприятной физиономией прерывает ее светлые мысли об Управляющем, так он еще и ухмыляется. Кира замахнулась и бросила деревянную штуковину, мечтая попасть ему в нос. И она бы попала, но хармиец ловко увернулся и невозмутимо занял прежнее место в дверном проеме.
— Ах, ты…Так значит, да? Что тебе нужно, вообще? — девушка в бессильной злобе сжала кулаки, — Да я, сейчас… Я сейчас буду кричать! А-а-а-а-а! А-а-а-а-а…
Кира оборвала свой вопль, потому что увидела, как тонкую фигуру Цока потеснил коренастый невысокий Порк. Он положил ладонь на плечо своего товарища и внимательно на него глянул. Мужчина, пришедший первым, что-то трекнул и развел руками. Порк некоторое время строго молчал и не сводил с него глаз.
— Ступай Цок, ступай. — сказал он наконец и повернулся к девушке. — Ты чего орешь?
Кира, хоть и презирала Порка, как замешанного, а, возможно, и виновного в убийстве Кираана, но приходу его теперь была несказанно рада. Проснувшись сегодня утром, она со всей отчетливостью и ясностью поняла, что совершила жутко безрассудный поступок, придя в это селение с совершенно незнакомыми мужчинами — жителями планеты, воздухом которой девушка дышала всего лишь пару часов. Уж лучше бы ее сбили в маленькой "Лупе", при попытке взлета. Хотя, существовала немаленькая вероятность того,
что Порк ее обманул, сказав об этом. И все же из этой тройки аборигенов, именно он почему-то внушал девушке большее доверие.
— А чего он заявился с утра? — поделилась Кира опасениями, — Стоит тут, ухмыляется.
Мужчина обернулся вслед ушедшему товарищу, почесал задумчиво нос.
— Ага. — произнес он не к месту. Потом тряхнул головой, выпадая из своих размышлений. — Все правильно. Ты его, главное, не бойся, он трусоват… — Порк снова отвлекся, яростно ковыряя толстым пальцем в ухе. В дом он не входил, переминаясь на пороге.
Старуха упорно игнорировала происходящее в ее жилище, ни разу не взглянув в их сторону. Она сидела на лавке, спиной к ним и громко хлебала настой.
Мужчина скосил на нее глаза, не вынимая палец из уха. Сделал мелкий шаг внутрь.
— Как устроилась? — задал светский вопрос, разглядывая что-то вверху, под конусной крышей.
— Сойдёт.
— Эй, ты! — закричал он вдруг неожиданно громко старухе, — За водой сходи, что ли.
К удивлению Киры, проматерь тут же, хоть и со злобным шипением, поднялась с лавки, отставив в сторону свою большую чашку. Она сняла со стены черные мешки и закинув их на плечо, зашуршала к выходу. Смачно плюнув Порку под ноги, женщина что-то громко произнесла на хармийском, судя по интонации и ее презрительному сморщенному личику ругательства, и вышла за дверь.
— Слышит… плохо.
— Я заметила. — соврала девушка.
Порк обвел взглядом скромное обиталище и опустился на место старухи у очага. Пригладил большими руками вытертые на коленях штаны.
Кира наблюдала за ним со смесью раздражения и любопытства. И первое чувство побеждало.
— Ты что-то хотел? — не выдержала она, наконец. Смотреть на неприятные лица мужчин-хармийцев с самого пробуждения, желания у нее не было.
— Да. — кивнул Порк, — Спросить хотел.
— Что спросить?
Мужчина рывком поднялся с лавки, схватил старухину чашку и осушил ее в два глотка. Поставил обратно, гулко бухнув об стол.
— Перемен нет! Ты это чувствуешь? — с непонятным надрывом проговорил он, впиваясь в девушку взглядом.
Кира под пристальным прицелом глаз плотнее укуталась в плед, покрываясь неприятными мурашками.