— Ты о чем?
44.
Порк, как бык, завращал круглыми бесцветными глазками, бешено раздувая ноздри. Кира даже испугалась, что его хватит удар.
— Они, как цанги — все меняют, подстраивают под себя… Извращают…Все изменилось. — вдруг он махнул рукой, словно выдохся и бессильно упал на лавку.
Девушка, совершенно сбитая с толку его путанными речами, силилась понять о чем он толкует.
— Эм… Так, перемен нет или все-таки, как ты говоришь, все изминилось? — спросила она.
— Нет никаких перемен! — снова воскликнул Порк. — Мы полагали, все станет, как прежде… — он вскинул на Киру горящий взгляд, приоткрыв ротовую щель. — Ты точно ничего не чуствуешь? После того, как… Не стало Управляющего.
— Я чувствую, — поднялась на ноги девушка, ощущая как ее снова накрывает темная волна глухой тоски, при упоминании погибшего цента. — Я чувствую, что зря притащилась сюда, в эту дыру, и еще, что лучше бы мне…
— Да я не про это, — перебил ее нетерпеливо хармиец, — Я другое хочу услышать. — он вдумчиво почесал голову, — Ты, возможно, не знаешь, но когда у них погибает Управляющий, внезапно погибает… Незапланированно…
— Что значит — незапланированно? Разве Управляющий должен планировать свою смерть?
— Так вот, когда погибает, значит, внезапно, — продолжил мужчина, игнорируя реплику девушки, — У них наступает полный хаос. Они словно лишаются рассудка… Да. Я, конечно, сам не видел. Прошлый-то самоубился, когда еще мой прадед не родился, но…
— Порк, а ты знаешь, что случилось тогда на Цэтморрее? Как Херм уполовинил население своей планеты?
— Херм?
— Херм — отец Кираана, прошлый Управляющий.
— А-а, как звать его не знал. — он покачал головой, — Уполовинил? Неет. Он почти всех угробил. Но детали мне не известны. Да и никто ничего не знает. Они хармийцев в свои тайны не посвещают. — мужчина прищурил глаза, — Разве Управляющий тебе не поведал о том, что было?
Кира грустно вздохнула, усаживаясь обратно в свой кокон из пледа.
— Не… успел.
Порк с рассеянным видом почесал затылок, изучая плетеный пол.
Девушка тоже опустила голову. Сами собой возникли мысли о том, что с таким покрытием в домах хармийцам очень удобно плеваться — все просачивается, как сквозь сетку. Внезапно до Киры дошел смысл слов мужчины.
— Почему был хаос? Ведь все знали, что после Херма Управляющим будет Кираан.
— Откуда я знаю? Рассказываю, что было. А было — страшно. Если даже на Харме сохранились сведения об этом. — он зло усмехнулся, — Не успели центы очухаться после эксперементов, как оставшихся вновь проредило самоубийство главного.
Кира вычленила "эксперементы" из речи Порка, но спрашивать ничего не стала. Глупо ожидать от него правды и честности. Она мысленно ужаснулась цинизму и откровенной радости хармийца, когда он говорил о бедах центов.
Скрипнувшая дверь, заставила девушку вздрогнуть. Мужчина резко развернулся в сторону выхода, расставив руки, в одной из которых что-то тускло сверкнуло.
В проёме молча показалась старуха, вошла, бросив черные мешки у печи.
Кира перевела взгляд на Порка, но он уже расслабленно опирался плечом о стену, почесывая лоб.
— Пойду я. — объявил, косясь на проматерь, — Вечером еще загляну.
Только он скрылся за дверью, как женщина разразилась громкой бранью и с чвуством плюнула ему вслед.
— Высокие отношения! — пробурчала Кира, залезая под плед с головой.
Как и обещал утром, Порк наведался к проматери еще раз, когда светило уже порозовело и зависло у самого горизонта. Выматывающий зной быстро сменялся свежестью, принесенной усиливающимся к концу дня ветром. Кира заметила невысокую фигуру мужчины в начале витка и, опознав хармийца по подскакивающей походке, повременила с решением идти в дом, хотя от вечерней прохлады руки и ноги покрылись гусиной кожей. Она уже несколько часов сидела на земле возле старухиного жилища и предавалась унынию, равнодушно наблюдая за снующими по витку жителями. Аборигены мужчины, проходя мимо, также индифферентно кидали на нее быстрые взгляды бесцветных глаз, и спешили дальше с угрюмыми лицами. Женщины, наоборот, останавливались, сбивались в кучи, откровенно таращась на Киру, громко и крикливо стрекоча между собой. Они хлопали себя по щекам, качали головами и много плевались. Возле хижины непременно собралась бы целая толпа этих куриц, если бы проматерь изредка не выходила и не разгоняла бы хармиек руганью.
Полчаса назад старуха в очередной раз распугала стайку аборигенок и, повернувшись к девушке, злобно прошипела: