В голосе Макса по-прежнему не звучало злости, теперь в нем слышалось лишь брезгливое презрение. Сергей понимал, что по масштабам бизнеса его работодателя дневная выручка одной из палаток – совсем не критичная потеря, и стыд за свою глупость пересиливал страх перед предстоящим наказанием.
– Ладно, Шумилов, сегодня мне некогда с тобой разбираться, – Макс тяжело поднялся с кресла, накинул пиджак, явно собираясь уходить. – У меня брат приехал, днюха у него, отмечать с пацанами собрались. Ответить тебе по-любому придется, а как – подумаю завтра. На твою палатку пока Васильченко встанет, а ты с утра дуй к Горбункову, напротив трибуны D точка, он скажет, чем будешь заниматься.
Макс направился к двери кабинета, Сергей поплелся за ним.
– Да, слушай, я чего спросить хотел, – Макс обернулся, посмотрел на работника с хитрым прищуром. – Я как-то с тобой девчушку одну видел, вечером товар тебе помогала сортировать. Чего за девочка, откуда?
– Так это… – растерялся Сергей. – Подружка моя, мы с ней из одного города, вместе приехали.
– Подружка, говоришь? – удовлетворенно произнес Макс. – Подружка – это хорошо. Как зовут-то?
– Ее? Света.
– Ты, Шумилов, вот чего, – проговорил Макс деловым тоном, словно давая сотруднику важное поручение. – Дуй сейчас к Свете, скажи, чтобы сегодня к семи подваливала к «Юности». Я говорил, братан у меня приехал, он там остановился, и днюху его там же отмечать будем, в кабаке на первом этаже. Да, – Макс изобразил на секунду глубокую задумчивость и решительно добавил: – Так, пожалуй, правильно будет. Всем хорошо – и брательнику приятно, и тебе полезно. Долг-то твой, – он фамильярно похлопал Серегу по плечу, – считай, с сегодняшнего дня на убыль пойдет.
– Серега, я до сих пор не могу поверить, что ты так сглупил. Такие деньги! Вот так просто, взял и отдал?
– Да, да! Вот так взял и отдал, – зло отгрызнулся Сергей.
Он нервно воткнул в переполненную пепельницу окурок, тут же закурил снова.
– Влад – он же меня сюда вытащил, устроил, советы давал дельные всегда. А тут примчался весь в мыле, срочно, говорит, и времени-то не было подумать.
– Да о чем тут было думать? – подавленное состояние, в которое ввергла Свету принесенная Серегой новость, постепенно уступало место глухому раздражению. Она начала осознавать, что все надежды, с которыми они приехали в Москву три месяца назад, похоже, рухнули в одночасье из-за совершенно идиотского, необъяснимого по своей глупости, поступка парня, на помощь которого она так рассчитывала. – Это же не твои деньги, о чем еще тут можно думать?
– Ладно, хватит! – Серега вскочил с кровати, на которой они сидели, закрывшись в своей комнате, чтобы соседи не мешали разговору, и как зверь в клетке заметался в тесном пространстве между дверью и окном. – Сделал – и сделал. Таким вот твой пацан оказался лохом, чего теперь это обсуждать? Короче, тебе валить надо. Прямо сейчас.
– Ты думаешь, они?..
– Я не знаю! Не знаю, как отреагирует Макс на то, что ты не явилась. И мне, если честно, на это насрать, с этим буду завтра разбираться. Так и скажу ему – домой уехала. Только ты к этому моменту уже действительно должна быть дома. Уж искать тебя он точно не станет.
– Зато на тебя, наверно, разозлится, – неуверенно сказала Света.
– Да и хер бы с ним, – Сергей явно хорохорился, но Света видела, как ему на самом деле страшно. – Говорю же – завтра поглядим. А сейчас – собирайся. Провожу тебя на Щелчок, до автовокзала, вечером автобусы должны быть. На крайняк рванем на Ярославский, через нас поездов проходящих куча, на какой-нибудь точно билет достанем.
– Слушай, а как же паспорт? Как я дома без паспорта, даже на работу не устроиться!
– Блин! – Серега замер посередине комнаты, внезапно вспомнив, что оба их документа ушли в руки парня, которого привел Влад, и связь с которым стала теперь невозможной. – И здесь этот урод нам подгадил!
– Ладно, – решительно заявил он, поборов секундное замешательство. – Об этом тоже потом… Поспрашаю пацанов, может, кто поможет на того перца выйти. Ну, чего сидишь? Собирайся.
О причинах внезапного, среди ночи, возвращения из Москвы родители, слава богу, не допытывались, и Света не стала рассказывать о поступке Сереги, ограничившись короткими нейтральными фразами: «Сложно там все, чего-то, не получилось у нас» и «Сережка остался, попробует еще покрутиться, а я поняла, что мне здесь лучше». В подробности столичной жизни дочери родители особо не вникали еще и потому, что не успели оправиться от оглушающей новости: Нине Ивановне, давно испытывающей проблемы с ногами, поставили страшный диагноз – сахарный диабет. Течение болезни указывало на то, что очень скоро она не сможет ходить на работу, и придется оформлять инвалидность.