Однако пан Михал только усмехнулся в ответ. Да только Цимоха подобное недоверие нисколько не смутило. Он продолжал:
— Этой весной у Петрока Дуды корова потерялась. Петрок пришел ко мне. Мы ходили, искали. Только кости нашли. И череп, кем-то перекушенный. Вот так вот, надвое! Все это, паныч, Цмок, там и следы его были, тоже громадные. Я Петроку сказал: «Уйдем, Петрок, а не то мало ли!» И мы ушли. Только он не послушал меня. Назавтра он один туда пошел. И по сегодняшний день не вернулся. И ничего мы от него не нашли. Змицер, слыхал про то?
Змицер кивнул.
— А про пана Миколу слыхал? И ты, паныч, я знаю, слыхал!
— Так то было когда еще! — рассерженно сказал пан Михал. —Десять лет тому, наверное!
— Вот-вот! — сказал Цимох. — Десять лет! Да, с той поры ничего такого уже не было, не жрал Цмок никого из панов, потому как твой отец, ясновельможный пан князь, сто лет ему еще жить-здравствовать, запретил им, панам, на него охоту ладить! Всем запретил. И, думаю, и тебе тоже не позволял и не позволит. Тогда какой был Цмок? Трехголовый, паночек! Одной головой сожрал того Миколу, второй — его коня, а третьей — всех его собак. Было такое, пан?
— Я не видел!
— А твой отец? А остальное панство? Тогда их собралось — ого! Со всей округи! Тоже смеялись, помню я, тоже шпыняли меня, тоже кричали: «Веди, хлоп! Скорей!» А что они после того кричали, когда Цмок пана Миколу заел? И ты еще теперь… И-и-и, паночек! Смерти моей хочешь? Ведь что мне старый князь назавтра скажет? А скажет так: «Ты безголовый был, Цимох, так и теперь безголовый ходи!» И саблей — ш-шах! Так, Змицер, а?
Змицер молчал, только пожал плечами.
Пан Михал тоже некоторое время молчал, потом сказал задумчиво:
— Трехголовый — это им от страха тогда показалось. Да и пьяные они все были. Я у них спрашивал.
После этого пан Михал опять крепко задумался и долго молчал. Потом пристально посмотрел на Цимоха и сказал:
— Вижу я, ты, Цимох, свою службу исполняешь четко. Нельзя — значит, нельзя. Ну а если не охотиться, а просто посмотреть, это можно?
Цимох ничего не ответил. Тогда пан Михал спросил напрямую:
— А отвести меня к Цмоку можешь? Чтобы я только посмотрел на него, и все? Это можно, Цимох? Чтобы я в него поверил?
— Поверить. О! — сказал Цимох. — Я-то могу поверить, я чего. А Цмока не обманешь, паныч. Цмок твое нутро сразу учует. Не боишься?
— К чему ты это клонишь, хлоп?! — гневно вскричал пан Михал.
— А к тому, еще раз повторю, что Цмока не обманешь, пан. Цмок — это тебе не хлопы, понял?! — храбро ответил старый полесовщик. — И не хватайся, пан, за саблю. Я твоей сабли не боюсь. Ну и зарубишь ты меня, а дальше что? Старый князь про это узнает и скажет: «Вот добрый был слуга старый Цимох! Не повел моего дурня на верную смерть, спас мне сына Цимох. А ну, слуги мои верные, выдайте старой Цимошихе новый кожух, обшитый бисером, да бурки новые, да нитку бус!» Так будет, Змицер, а?
— Так! — сказал Змицер. — Так, Цимох! — а после решительно, даже отчаянно посмотрел на своего господина и только было снова открыл рот…
Как пан Михал гневно ударил кулаком по столу, и Змицер промолчал. И опустил голову. И не поднимал ее уже до самого конца разговора. Правда, сам дальнейший разговор был достаточно краток. Цимох в самых зловещих выражениях предупредил юного княжича о том, что этот загадочный Цмок обладает невероятно чутким нюхом, он-де всегда безошибочно вынюхивает ту причину, с которой приходят к нему те или иные люди. Так что если пан Михал кривит душой и собирается на встречу с Цмоком для того, чтобы пленить его или, тьфу, повернется же язык, и вовсе убить, то это уже сейчас, изначально обречено на полную неудачу. Вплоть до того, что они даже не успеют увидеть самого Цмока, а уже завязнут в дрыгве и погибнут. А то и вообще провалятся сквозь землю, едва только сойдут с крыльца. В ответ на это последнее сообщение пан Михал громко рассмеялся и сказал, что крыльца в Цимоховом логове он не видел и это вселяет в него некоторую надежду. Цимох на подобные слова крепко обиделся и заявил, что крыльцо у него есть, им ему служит та самая древняя замшелая колода, на которую пан Михал лично наступал, входя в его жилище. Колода эта, продолжал Цимох, непростая, и это оттого, что она…
Однако пан Михал не пожелал слушать про колоду, а снова перевел беседу на Цмока и продолжал ее до тех пор, пока Цимох, недовольно ворча, не уступил-таки его заверениям в том, что он, благородный пан Михал, не собирается причинять Цмоку каких-либо повреждений и даже просто неудобств. Короче говоря, дело кончилось тем, что старый полесовщик согласился провести пана Михала и подпанка Змицера на старые вырубки, с тем чтобы они могли посмотреть там на Цмока. Но только издалека! И чтоб никоим образом не проявляли своего присутствия! Пан Михал со всем этим согласился, и начались приготовления к походу. Поход, на этом опять же настоял Цимох, должен быть пешим. Цмок-де очень не любит, точнее, очень любит коней. Он на них обязательно бросится, а там уже недолго и до нападения на них самих, на дурней любопытных. Именно такими грубыми и недвусмысленными словами и выразился старый полесовщик, но пан Михал простил ему и это. Вот до чего было у него велико желание увидеть Цмока!