Я поставила статью о Вирге Сафине, как и было велено, на самом видном месте, с огромной его фотографией.
В конце дня в кабинете редактора я застала хозяина газеты. Не удостоив меня ни взглядом, ни кивком, он вышел сразу, едва я появилась в дверях, как будто я была пустым местом. Даже редактор почувствовал неловкость от этой откровенной грубости — что уж было говорить обо мне. Настроение испортилось, но то, что я услышала дальше, добило меня еще больше.
— Организовывается акция перед галереей в день открытия выставки Сафина. Что-то вроде протеста против того, что он не общается с местными журналистами и против его откровенных фотографий. Короче, не мне тебе объяснять. Организовывают серьезные люди — все проплачено. Ты пойдешь от нашей газеты, сделаешь несколько снимков и видео, поняла?
— Почему я?
— Хозяин велел отправить опытного человека, а кто опытнее тебя? От нас ждут разгрома Сафина — это приказ хозяина, и мы не будем обсуждать его дела. Да, и не надейся — на выставку вас не пустят: все участники пикета будут стоять под дверью.
— Я не хочу…
— А зарплату хочешь? Может, тебе не нужны деньги?
Еще как были нужны! Зарплата в газете была единственным источником моего существования. К тому же на рынке СМИ была страшная безработица, и я знала, что по городу рыщут толпы голодных, безработных журналистов. На мое место претендовало человек 10 — не меньше. Поэтому я согласилась.
После работы ноги сами понесли меня к галерее «Королевский замок», минуя автобусную остановку. Дом, в котором размещалась галерея, был роскошным. Авторский дизайн здания действительно превращал его в старинный средневековый замок. Мрачная готическая атмосфера точно соответствовала черно-белым фотографиям Вирга Сафина. К тому же это был самый центр города.
Я села на какую-то тумбу напротив закрытого входа галереи, и уставилась в асфальт депрессивный взгляд, как вдруг… Вдруг что-то привлекло мое внимание — что-то блестящее, застрявшее между мраморных камней клумбы. Заинтригованная, я подошла ближе и достала небольшой серебряный медальон на кожаном шнурке — абсолютно потрясающую вещь! Медальон был из чистого серебра (сзади была проба) в виде какой-то языческой руны, напоминающей кельтский крест, но это был не он. Приглядевшись, я увидела, что крест состоит из крошечных кинжалов с необычайно тонкой огранкой — явно дорогая работа. К тому же это была очень стильная и изящная вещь.
Медальон притягивал мой взгляд, гипнотизируя утонченной красотой. Тонкий кожаный ремешок приятно холодил ладонь, а символ хищно поблескивал металлом в уже гаснувшем сумеречном свете. Я решила оставить медальон себе, более того: одеть его, когда отправлюсь на этот кошмар перед выставкой Сафина. Мне почему-то казалось, что он придаст мне сил.
Одиннадцатое сентября врезалось в мою память, особенно то, что было после шести вечера — все остальное (утром) как-то вылетело из головы.
Итак, 11 сентября, 18:00. Я стояла перед зеркалом и ломала голову, что надеть. Длинную летнюю юбку с большими цветами, купленную на распродаже, или дорогие модные джинсы из крутого магазина. Вариант с юбкой проще. Если ее порвут в заварушке — не жалко. Других же хороших джинсов у меня нет. К тому же вряд ли миллионер Сафин обратит на меня внимание — особенно на юбку стоимостью в три доллара. Значит, нечего и думать. К тому же, жара.
Я натянула пышную цветастую юбку и синюю майку-топ, к которой до боли привыкла. На темной майке особенно красиво смотрелся мой новый медальон.
Все подъезды к «Королевскому замку» были уставлены вип-машинами. С трудом протиснувшись в переулке и лавируя между «мазератти», «бентли» и «поршем», возле самого входа я увидела группу с плакатами. Кажется, мои проплаченные придурки.
11 сентября, 20:00. В майке-топе было зябко. Знакомая девица с одного из телеканалов поморщилась, глядя на мою несусветную юбку: «Ты с цыганской ярмарки?» В ответ я ей показала неприличный жест рукой.
В галерее собирались випы. Рядом с нарядами от кутюр моя юбка… ну да ладно. Я бы им тоже сделала неприличный жест рукой, только они на меня не смотрели.
Знакомый оператор с телеканала неожиданно стал прижиматься ко мне, явно он был не прочь залезть под мою «цыганскую» юбку. На душе по-прежнему было тоскливо.
— По зомбоящику он выглядит лучше, правда, — сказал оператор, доверительно положив руку на мое плечо.
— Ты его видел? — от неуклюжих заигрываний у меня разболелись зубы.
— Сафина? Он уже приехал.
— Как это?
— Посмотри вон туда!