Подарки решено было вручить уже сегодня. Лидочка не подарила ничего. Французская дочь преподнесла имениннику мягкий пушистый свитер. Дед повертел его в руках, приложил к своему высохшему тельцу, одобрительно крякнул: «Теплый!» и передал юной невесте. Та скроила кислую мину, красноречиво говорящую: «Можно было бы расщедриться и на что-нибудь подороже».
Карен от всех нас, хотя, разумеется, Андрюшка, не вложил ни копейки, поздравил тестя и вручил ему подарок – дорогие швейцарские часы с дарственной надписью. Дед в ответ расцеловал зятя в обе щеки и по-детски восхищённо стал вертеть в руках часы, рассматривая их и прикладывая к уху.
Лидочка, как куклу, взяла его за плечи, подвела к ближайшему креслу и усадила. Дед, кажется, даже не заметил, что над ним произвели эту операцию, по-прежнему восхищаясь часами.
«Господи, – глядя на него, вдруг подумала я, – а ведь он всё больше сползает в маразм. Как же вовремя он написал завещание в мою пользу, а то ведь мог оставить всё хотя бы этой приблудной Лидочке! Что бы мы тогда делали?»
Словно подтверждая мои сомнения по поводу трезвости ума, Дед неожиданно встревожено заозирался, заёрзал в кресле и обеспокоено произнёс:
– Где мой шофёр? Я хочу, чтобы он тоже присутствовал здесь сегодня.
Мы с Кареном удивлённо переглянулись. Никогда раньше такого и вообразить было невозможно. Дед всегда сохранял большую дистанцию между собой и любым, кто стоял ниже него на социальной лестнице. К обслуге – шофёру и домработнице – обращался пренебрежительно, называл только по имени, без отчества, на ты. И уж тем более ему никогда раньше не пришло бы в голову выкинуть такой номер. Впрочем, это его день рождения. Хочет, пусть хоть свинью к себе за стол сажает.
Я отправила Фросю в гараж за новичком-водителем. Что-то слишком много непредвиденных гостей собирается присутствовать. Не нарушит ли это мои планы касательно маленького семейного праздника?
Вернулась Фрося с шофером. Он, войдя в комнату, обвел всех цепким взглядом и скромно сел на стул в углу рядом с домработницей, стоя ожидающей приказаний.
Можно уже потихоньку перемещаться за стол. Я приказала Фросе подавать закуски и обратилась к Деду:
– Ты у нас сегодня виновник торжества, поэтому твое место – во главе стола. А остальных рассаживай сам.
Я могла ожидать от старика чего угодно, но только не того, что по правую руку от него окажется медсестра Лидочка, а по левую – водитель Антон. Для меня это было явным доказательством того, что старик действительно тихо сбрендил и, кажется, скоро вообще перестанет узнавать своих. Стиснув зубы, я вышла из комнаты Что ж, Дед сегодня не устаёт меня удивлять.
Но оказалось, что он готовил нам еще один сюрприз. Когда ужин был уже в самом разгаре, и мы тостовали уже не по одному кругу, Дед вдруг встал и произнес:
– Я тоже хочу сказать здравицу.
Все замолчали. У меня вдруг появилось нехорошее чувство, что добром вся моя затея с юбилеем не кончится.
И тут Дед вынул из-за пазухи пистолет.
Глава 7
Я сразу узнала дедово наградное оружие, которое он не раз показывал нам с Андрюшкой.
Что старик еще задумал?
Лидочка боязливо отодвинулась, сидящий рядом с Дедом Антон мгновенно как-то весь подобрался, не спуская глаз с вороненого дула, благо, оно было направлено в дальний угол комнаты, а не на кого-то из присутствующих. Фрося шумно ахнула, остальные замерли, боясь пошевелиться и гадая, заряжен ли пистолет.
Дед усмехнулся и сказал, обводя взором гостей:
– Я прожил долгую жизнь. Всякое в ней бывало, – тут он посмотрел мне прямо в глаза, потом отвел взгляд и продолжил. – Но я всего себя положил служению родине. Я до сих пор помню свой первый бой. В самом начале войны. Я был тогда молодым, необстрелянным лейтенантом, только окончившим военное училище. Взвод, которым я командовал, участвовал в отражении контратаки немецких пехотных частей. Вокруг рвались снаряды. Гибли наши солдаты, едва успев подняться из окопа. Мне было страшно, но я шел вперед и вел своих людей за собой. Потом было еще много боев. Какие-то уже забылись, какие-то мне не забыть никогда. Я дошел до Праги, был тяжело ранен, и лишь тогда война для меня окончилась. Я до сих пор ношу в теле два осколка. Именно их я считаю своим главным доказательством воинской доблести, а не эти ордена и медали.
Он хлопнул себя по груди, и металлические кружочки зазвенели.
– Но я никогда не забываю, что родина высоко оценила мои заслуги. Я – Герой Советского Союза. Я генерал. Я всю жизнь отдал нашей армии, – продолжал Дед. – За службу своему народу и Советскому Союзу…