Председателю Совета это внимание королевского дознавателя казалось зловещим, и нехорошие предчувствия не давали спокойно спать. Он понимал, что от того, как пройдёт суд над Эланой
Кастилл, зависит слишком многое и старался успеть сделать невозможное — подготовить безупречный процесс.
Он и представить не мог, что, лихорадочно выискивая доказательства вины линтины, роет себе яму, выбраться из которой уже не получится.
Арг Динор давно мечтал провести такой процесс — показательный, беспощадно раскрывающий распущенность и неблагодарность бесстыдных женщин, которые становились линтинами лишь ради богатства и развлечений.
И сегодня утром, узнав, наконец, адрес, где скрывали линтину, он даже зубы сжал в ярости — её спрятала Макела! К хозяйке отеля Линт он давно относился с недоверием — ещё когда та, совсем зелёная линтина, сумела в суде доказать виновность линта и вытребовала себе вовсе не новый сверхвыгодный контракт, а свободу, а после и вовсе открыла отель, в который даже вход мужчинам был воспрещён!
Быть может, после сегодняшнего процесса над Эланой Кастилл король наконец обратит внимание на эту выскочку Макелу. Ведь ясно, что, покрывая преступницу, эта защитница несчастных овечек дискредитирует и отель, и себя!
Арг Динор заставил себя успокоиться, и приказал отправить за Эланой Кастилл судебную карету.
Девчонке не повредит доехать до суда не в обществе Макелы и покровителей, а в сопровождении конвоя. Это пригасит пыл Кастилл и даст прочувствовать, что её ждет после процесса.
..Хорошо, что арг Таурлин предупреждал, что обвинение строится на традиционной схеме — Элану заведомо считают виновной уже просто потому, что она не обратилась за помощью в Совет, а вместо этого бежала, и теперь её обвиняли в том, что она скрывалась от следствия.
Кристер, услышавший эти слова отца, вскипел, и успокоился только после того, как Таурлин сказал:
— Ты ничего не докажешь своим гневом. Лучше сейчас рассказать Элане о том, что на суде с ней будут обращаться не как с потерпевшей, а как с виновной. Она должна быть сильной и не допустить, чтобы провокации Совета вывели её из себя. Когда пришлют карету — спокойно пройди в неё, не возражая и не плача.
Арг Таурлин сочувственно посмотрел на Элану и добавил:
— Мы обязательно выиграем. Но наша цель спасти от несправедливого приговора не только тебя, а и тех линтин, что пострадали безвинно. Поэтому я дам возможность обвинению и защите отыграть свои партии. А после разобью в пух и прах все их грязные измышления, докажу, что
Совет и не думал серьёзно готовиться к суду, как и во всех других случаях, когда линтину осуждали со слов линта, заочно. Только так мы добьёмся роспуска нынешнего состава Совета. Они наверняка собрали много грязных и лживых свидетельств.
Нужно заставить их отвечать за каждое слово.
Отец Кристера был убедителен, и Элана настраивалась на то, что в суд её привезут как преступницу. Но когда в дом, где сегодня оставались одни женщины, по-хозяйски вошли солдаты конвоя и равнодушно осведомились:
— Элана Кастилл? Следуйте за нами! — сердце Эланы затрепетало, как загнанная птица.
Люджи успела торопливо обнять её, даря своё тепло и заботу. Макелу уже грубо оттолкнули, и женщина сказала, утешая Элану.
— Мы скоро будем. Увидимся в зале суда.
— Кто бы вас туда пустил, — презрительно бросил солдат, подтолкнув Элану к выходу.
Она вышла на улицу и приказала себе успокоиться. Отец Кристера был опытным дознавателем, и если Крис обещал, что из зала суда она выйдет свободной — так оно и будет!
Никто больше не увидит её слёз.
Элана села на жёсткое сидение и гордо выпрямила спину. Солдат, усевшийся напротив, взглянул внимательно, почувствовав перемену в настроении жертвы. Элана не удостоила его взглядом.
Конвоир усмехнулся и буркнул:
— Ты бы поласковей со мной, девочка. Нам тебя ещё в Остроге сторожить. Пока на этап денег выделят, месяц точно в тюрьме проживёшь, а то и больше. А там за всё платить надо: и за матрац сухой и за крупу без червей.
Элана промолчала, глядя на собственные руки. К счастью, они не дрожали.
«Я верю Кристеру, — сказала она себе. — Уже сегодня вечером я буду далеко отсюда. Буду свободной!»
Но когда карета подъехала к зданию суда, и Элана услышала возбуждённые возгласы: «Линтину привезли! Линтину привезли» — сердце её забилось так больно и горячо, а руки, напротив, похолодели.
Что бы ни решил суд, сейчас Элане предстояло самое трудное — выйти из кареты и пройти десяток шагов под любопытствующими, брезгливыми и насмешливыми взглядами толпы. Возможно, её закидают гнилыми овощами или оскорбят самыми грязными ругательствами, а самое страшное -