— Я бы понял вас, ваше превосходительство, если бы французы исполнили свой долг и, как и было оговорено, обеспечили людей пропитанием, — сухо сказал он. — Пока я не заметил никаких телодвижений в эту сторону. Ладно, здоровые люди хоть что-то съестное выменяют. А каково раненым? Ни еды, ни лекарств! Трое умерли уже здесь.
Врангель молча выслушал этот упрек и понял, что Кутепов прав.
— Я не смогу вот так сразу, даже с помощью оружия, остановить эту торговлю — оправдываясь, продолжал Кутепов.
— Распорядитесь, пусть подготовят мой катер, — не вступая в дальнейший разговор, коротко приказал Врангель и вернулся в каюту, чтобы надеть свой парадный мундир.
И уже через несколько минут он в сопровождении Михаила Уварова направился к причалам европейской части Константинополя, где ошвартовался «Вальдек Руссо».
Адмирал Дюмениль и месье Сорбье встретили Врангеля радушно. Находившийся под впечатлением справедливого упрека Кутепова, Врангель не смог сдержать свой гнев. Он на ходу, еще по пути в кают-компанию, выложил адмиралу все, что он думает о союзниках. Упомянул и о голоде, и о страданиях оставленных без медицинской помощи больных и раненых.
Адмирал не торопился оправдываться. Он проводил Врангеля в кают-компанию, усадил в кресло.
— Кофе, чай? — спросил он. — Круасаны?
— Ничего, — холодно сказал Врангель. — Я — не в гости, извините. Я хочу получить ответ на единственный вопрос: что происходит? Еще чернила не высохли под договором о вашей помощи. Где она?
— Ваше превосходительство, о чем бы вы хотели получить ответ в первую очередь? Вероятнее всего, о раненых и больных? — тихо и ласково заговорил адмирал, и даже в переводе месье Сорбье звучали эти мягкие, успокаивающие интонации.
— Да, пожалуйста!
— Хочу вам доложить, мой генерал, что небольшое недоразумение с ранеными уже улажено. И поверьте мне, нашей вины, то есть вины Франции, в этом нет.
Врангель слушал, не поднимая головы.
— Мы заранее договорились, что большинство раненых и больных будут размещены в турецких госпиталях и больницах. Причина, надеюсь, вам понятна? Мы содержим здесь, в Турции, довольно скромный армейский контингент и, если возникает какая-то необходимость, довольствуемся своими скромными лазаретами. Тяжело больных тут же отправляем на родину. С вашими людьми — иное дело. У вас речь идет не о десяти, и даже не о ста человеках. Их что-то около трех тысяч. Я не ошибаюсь?
— Приблизительно, — все так же угрюмо согласился Врангель.
— Разместить сразу такое количество раненых и больных даже в таком большом городе, как Константинополь, совсем не просто. Понадобилось время. Как мне недавно сообщили, госпитали и больницы подготовлены. И сейчас, в это самое время, два турецких парохода с медиками на борту, размещают ваших больных и раненых по лечебным учреждениям. Надеюсь, такой ответ вас удовлетворит?
— Благодарю вас, — Врангель с трудом сменял гнев на милость. — А что с продовольствием?
— К вечеру наши интенданты доставят на суда сухой паек. Пока — на три дня, — сказал адмирал. — Надеюсь, к этому времени будут улажены все формальности, и начнем размещать вашу армию на заранее определенные места.
— И последнее. Пожалуйста, распорядитесь пополнить на судах запасы питьевой воды, — попросил Врангель.
— Да, конечно! Приказ об этом отдан еще вчера.
Собственно, конфликт на этом был исчерпан. Врангель, вернув лицу выражение благорасположенности, попрощался с хозяином «Вальдека Руссо».
Было немного за полдень, возвращаться на крейсер еще не хотелось и он решил прогуляться по одной из самых нарядных улиц города — Истикляль, и заодно навестить своего давнего знакомого, российского посла в Турции Нератова. Он до сих пор не навестил Врангеля, хотя, конечно, был извещен о прибытии в Константинополь русской эскадры. Это так не было на него похоже.
Они неторопливо шли по улице, блистающей витринами цветочых магазинов, вывесками кофеен, отелей и банков. Не в пример Таврии и даже Крыму, здесь еще не сильно ощущалось наступление осени. И все же к пряным дымам жареного на мангалах мяса уже примешивался горьковато-печальный дымок сжигаемых в парках и садах облетающих листьев.
— А что, Мишель, не выпить ли нам хорошего крепкого турецкого кофе? — весело спросил у Микки Врангель.
— Неплохо бы! Но, насколько я знаю, Петр Николаевич, «керенки» у них дешевле газетной бумаги, — так же весело отозвался адъютант.
— Надеюсь, доллары их удовлетворят, — сказал Врангель, сворачивая к стеклянному кафетерию.