— Вы, мадам, повернитесь спиной и спускайтесь.
— Не могу. Зизи испугается.
— А вы передайте собачку на катер.
— У нее может случиться разрыв сердца. Она никогда не отходит от меня.
Наконец генералу все это порядком надоело, и он снова принялся за дело.
— Иди сюда! — приказал он жене и усадил ее на кнехт. — Спускай ноги в катер!
— Я боюсь!.. Я не могу!
— Можешь!
Стеная и охая, генеральша уселась на кнехт.
— Теперь ноги!
Она опустила одну ногу, но тут же ее подняла и опустила вторую.
— Ну, вот видишь, ничего не получается!
— Обе одновременно! — свирепо крикнул Соболевский.
Она с отчаянным криком испуганно опустила вниз обе ноги. И тут генерал решительно столкнул ее с кнехта, а матросы подхватили и поставили ее на палубу катера.
Дальше произошло непредвиденное. Оказавшись на катере, Глафира Никифоровна потянула за собачий поводок и, к своему ужасу, увидела на его конце только разорванный собачий ошейник. Зизи на палубе катера не было.
— Зизи! — умирающим голосом позвала собачку Глафира Никифоровна. — Александр! Где Зизи?
— Ей не понравилось в Турции, она решила вернуться в Россию, — сказал Соболевский.
— Сашенька, милый, зачем ты так? Я умру! Найди Зизи!
Генерал посмотрел по сторонам, но собачки нигде не было видно.
— Куда-то по кораблю рванула, — сказал кто-то из палубных ротозеев.
— Куда?
— Не заметил. Найдется.
— Умоляю! Найдите! Пожалуйста, найдите! — причитала Глафира Никифоровна и тут же принималась звать собачку: — Зизи! Миленькая! Вернись к своей мамочке!
— Мадам! Ее здесь нет. Ее где-то в том конце коридора надо искать. Она туда побежала. Я видел! — сказал похожий на дьячка тщедушный, с жидкой бородкой солдатик.
— Так бегите! Поймайте! Боже! Саша, почему ты ничего не предпринимаешь? — закатывалась в истерике генеральша. — Ну, пожалуйста! Или ты хочешь моей смерти?
— Ну что ты ревешь? — сказал генерал. — Я тебе завтра здорового кобеля куплю.
— Не-ет! Нет! Саша, родненький! Верни мне Зизи!
Генерал обернулся к наблюдающим за этой сценой пассажирам, нашел взглядом похожего на дьячка солдатика.
— Говоришь, видел, куда она побежала?
— По коридору, — указал он.
— Поищи! Я заплачу.
— «Керенками», ваше превосходительство?
— Зачем «керенками»? — генерал пошарил по карманам, но ничего там не обнаружил. Сунул руку в нагрудный карман мундира и извлек оттуда часы, те самые, на которые генерал уже выменял кусок жареной баранины.
— Вот! Отдам! Только найди собаку!
И солдатик побежал по коридору.
Генерал взглянул на катер. Там родственницы генеральши изо всех сил ее успокаивали.
На верхней палубе «Твери» он увидел Слащёва. Подмигнул ему и стал пробираться сквозь толпу.
— Саша, ты куда? — заметила «маневр» мужа Глафира Никифоровна. — Ну, где же Зизи?
— Не волнуйся, ищут! И я тоже отправляюсь ее искать!
Генерал поднялся на верхнюю палубу, подошел к Слащёву:
— Черт! Что за жизнь! Так до сих пор и не познакомились, он протянул Слащёву руку: — Генерал-лейтенант Соболевский. Уволен со службы за ненадобностью.
— Слащёв, — представился Яков Александрович. — Тоже генерал-лейтенант. И тоже оказался больше не нужен армии.
— Так это ты Слащёв-Крымский?
— Ну, я.
— Знаю, как же! И приказ Врангеля про твою отставку читал. Еще подумал: если Врангель такими кадрами разбрасывается, кто ж Россию нам назад вернет? — и с теплотой в глазах глядя на Слащёва, Соболевский задумчиво сказал: — Это ж надо, где довелось познакомиться. Слащёв-Крымский!
— Я-то Крымский. Только Крыма у нас уже нет.
— Ничего. Еще не вечер. Еще вернемся, — бодро сказал Соболевский. — По такому случаю… идем в каюту! Кажется, у меня там для тебя есть один презент.
Они вошли в опустошенную и покинутую Соболевскими каюту, где за загородкой, среди вавилонского беспорядка: каких-то тряпок, коробок, бутылок, изгрызенной обуви и собачьих игрушек выделялся своим порядком накрытый обеденный стол. Не забыты были даже салфетки. Среди небогатых закусок стояла раскупоренная, но неначатая бутылка «Смирновской». Диссонансом выглядели на столе лишь две большие чайные чашки.
Разливая водку, Соболевский пояснил:
— Не люблю, понимаешь, в четверть глотка. То ли дело — чашка! Это как артиллерия супротив винтовочной стрельбы: шуму много, а толку никакого.